В 21 веке произошло неизбежное – роман писателя и театрального деятеля, англичанина ирландского происхождения Абрахама (Брэма) Стокера (1847-1912) о вампире, роман, давно уже ставший легендой и классикой литературы «ужасов», само название которого – «Дракула» - известно всем и каждому, этот роман был признан шедевром мирового значения.
Изданное в Лондоне в 1897 году, произведение прославило имя своего автора. Более века «Дракулой» зачитываются во всем мире, роман послужил основой для многочисленных экранизаций (в том числе таких классиков кинематографа, как Фридрих Мурнау, Вернер Херцог, Роман Полански, Фрэнсис Форд Копполла) и литературных реминисценций («на вскидку» мы назовем «Вампирские хроники» Энн Райс, «Судьба Салема» Стивена Кинга, «Они жаждут» Роберта Маккамона и «Я- легенда» Ричарда Матесона).
В «Дракуле» Стокер гениально воплотил образ Вампира, соединив его с историческим персонажем – печально известным своими садистскими развлечениями валашским господарем Владом Басарабом, в свое время носившем прозвища «Дракула» - «Сын Дракона» или «Сын Дьявола» - и «Цепеш», буквально означающее «Сажатель-на-кол». Басараб правил так жестоко, что был еще при жизни признан в Европе, по сути, самым кровавым и страшным из всех чудовищных правителей своей мрачной эпохи – он выдержал «конкуренцию» с такими кровожадными государственными деятелями как Ричард III, маршал Жиль де Рэ, Василий II. Историческая же Валахия с примыкающей к ней Трансильванией является областью современной Румынии. Широко известно, что в этих краях (Карпаты) издавна были распространены поверья о вампирах, оборотнях и прочей нечистой силе. Помимо этого, существует легенда, что именно в Трансильванию Крысолов увел похищенных из города Гаммельна детей. А по близости, в Венгрии пытала девушек и принимала «омолаживающие» ванны в их крови графиня Елизавета Баторий (1560-1614), признанная вампиром официально.
Глубина, символичность и многоплановость произведения Стокера сделали «Дракулу» столь же бессмертным, каким был изображен и главный герой романа. Хотя до «Дракулы» тема вампиризма уже неоднократно поднималась в европейской литературе: можно вспомнить хотя бы повесть «Вампир» Д. У. Полидори, роман «Кармилла» Ш. Ле Фаню, серию популярных в свое время брошюр «Варни-Вампир» Т. П. Преста.
Что таит в себе Миф о Вампире и каким образом реализовал его Стокер в «Дракуле», что во многом предопределило успех романа и его долгую жизнь в искусстве? Традиционный, естественный страх людей перед смертью испокон веков находил свое выражение в пугающих историях об оживших мертвецах, призраках и вампирах. Шутка ли сказать – лишь в 1823 году в Англии было законом запрещено пронзать кольями сердца самоубийц. Согласно распространенным в свое время во многих странах Западной и Восточной Европы поверьям, не «упокоившиеся» мертвецы имеют привычку вставать из могил и преследовать живых людей. Стать вампиром, согласно фольклористским исследованиям Р. Флореску и Р. Т. Макнелли («В поисках Дракулы») довольно легко: преступники; незаконнорожденные; ведьмы и колдуны; люди, отлученные от церкви; самоубийцы; некрещеные дети имеют все шансы после своей смерти превратиться в кровопийц. Существуют и иные признаки «потенциального вампира» - упырем может стать седьмой сын седьмого сына или тот, кто родился с зубами или в сорочке. Если кошка прыгнет на покойника или перепрыгнет его до похорон, тот может стать вампиром. Если тень человека упадет на усопшего, тот может стать вампиром. Даже традиция занавешивать все зеркала в доме, где находится покойник – средство предохранения от угрозы вампиризма.
Интересен мотив «эпидемии вампиризма» - человек, укушенный вампиром, сам после смерти становится вампиром, уже вне всякой зависимости от вероисповедания или от того, был он преступником, колдуном, самоубийцей и т.д. Считалось, что вампир сначала убивает членов своей семьи, потом соседей, домашних животных и т.д. В рассказе А. Толстого «Семья вурдалака» именно так и происходит: путешественник (от лица которого ведется повествование) проезжает деревню и проводит какое-то время в доме одной семьи; из описания мы понимаем, что глава семейства стал вампиром; а когда герой на обратном пути снова заезжает в эту же деревню и заходит в тот же дом, то с ужасом понимает, что вурдалаками стали уже все члены семейства – вплоть до грудных детей; спасается путешественник только чудом… Дракула в романе Стокера также символизирует собой угрозу распространения вампиризма. Граф покидает Карпаты с тем, чтобы переселиться в Лондон, лоно современной Стокеру цивилизации и покорить себе его жителей. Недаром исследователи (Ф. Морозова) указывают, что в классическом фильме Мурнау Дракула становится чем-то вроде бога Чумы («Носферату – симфония ужаса», 1922). В связи с этим отмечается эпизод, когда граф «едет» на корабле в забитом деревянном ящике с трансильванской землей – вместе с ним в ящиках крысы, переносчики чумы и прочей заразы.
Итак, можно смело говорить о том, что вампиры, изначально являясь мифологическим отображением страха перед смертью, позднее – с появлением романа Стокера – приобретают еще и роль существ, отражающих людской страх перед эпидемиями и моровыми поветриями. Впрочем, в «Дракуле» именно последний мотив хотя и присутствует, но заметно оттенен другим – противопоставлением жизни и смерти.
По мнению В. Цымбурского («Граф Дракула», философия истории и Зигмунд Фрейд»), мифы о вампирах примиряли людей «с неизбежностью исчезновения», психологически оправдывали смерть. «Вместо противопоставления «жизнь – смерть» утверждается противопоставление «смерть – несмерть». То есть боязнь смерти отходила на второй план по сравнению с ужасом бессмертного, вечного существования вампира. Вампиры – это уже не живые существа, но и не мертвецы, они находятся как бы на «разделительной линии», поэтому их называют «немертвые» (характерно, что данное слово подразумевает и противопоставление – «неживые», то есть – те, кто должны были умереть, но не умерли, что ненормально, а, значит, – в соответствии со всеми законами «страшных» историй – нехорошо, пугающе). Существование вампира приобретает черты вечной муки: оно сопряжено с постоянной жаждой крови, с боязнью солнечного света и креста (символизирует «проклятость», отлученность от церкви), с необходимостью «спать» в могиле и превращать любимых когда-то людей в себе подобных монстров. Очень важно в этом плане то, как Стокер рассказывает о смерти Дракулы: когда преследователи настигают на закате повозку с ящиком, в котором скрывается от дневного света граф, они поспешно перерезают королю вампиров горло и протыкают сердце. Писатель описывает эту сцену глазами Мины Гаркер, жены одного из героев, принявшей до этого своеобразное «пречищение» у Дракулы и находящейся под угрозой превращения в упырицу:
«Большое чудо произошло на наших глазах: в один момент все тело его превратилось в прах и исчезло.
Я буду всю жизнь с радостью вспоминать, что в последнее мгновение лицо его приобрело выражение мирного покоя, который, я думала, никогда не снизойдет на него»
Еще сильнее эта сцена выглядит в оскароносной экранизации Копполы («Дракула Брэма Стокера», 1991), в которой роль валашского кровопийцы с блеском сыграл Гэри Олдман. Здесь многоликий вампир, умирая практически на руках у Мины, на наших глазах из бледного, внушающего омерзение своим внешним уродством существа обращается в умиротворенного, будто спящего, красивого мужчину. На лицо Дракулы, которого Мина оттаскивает в церковь, падает божественное сияние. Таким образом, получает свое логическое разрешение внутренний символический конфликт – погибая, вампир находит истинное успокоение в смерти, которая освобождает его человеческую душу от «плена» вечного и страшного «бытия» потустороннего существа.
При этом надо отметить, что вампиры у Стокера обладают необычной эротической притягательностью. Читателей Викторианской эпохи роман поражал обилием сцен с откровенно сексуалистской символикой. Позднее, в документальной книге «Пляска смерти» (Dance Macabre) небезызвестный Стивен Кинг назвал сам процесс высасывания крови «оральным изнасилованием». Современные исследователи без труда обнаруживают в тексте произведения намеки на извращения вроде некрофилии (любовь к мертвым) и педофилии (упырицы сосут кровь у маленьких детей), а кол – орудие, которым надо пронзить вампиру сердце, чтобы убить – становится едва ли не фаллическим символом. Недаром в одной из наиболее ярких сцен романа профессор, специалист по Носферату Ван Хелсинг говорит, что убить ставшую вампиром подружку Мины – Люси – должен не кто иной, как ее молодой жених Артур. Очевидна и другая фрейдистская символика: кровь-жизнь-семя. Недаром тот же Коппола выбрал рекламным девизом своего фильма цитату из Стокера: «Кровь – это жизнь». Если у нормальных людей половой акт сопровождается выбросом семени и, как следствие, зачатием новой жизни в материнском чреве, то у вампиров происходит процесс обратного толка: чтобы поддержать свою вечную жизнь, они высасывают кровь других людей и тем самым умерщвляют их. В тоже время мы без труда обнаружим мотив «продолжения рода» и в эпидемии вампиризма: вурдалаки, высасывая кровь у людей, превращают тех в себе подобных, избирая в первую очередь родственников и любимых (у Стокера вампирши «атакуют» мужчин, в то время как сам Дракула предпочитает девушек, то есть демонстрируется своеобразный «гетеровампиризм» в выборе жертв).
Важно, что в мифологическом сознании противоположности зачастую соединялись: так, бог-врачеватель мог быть покровителем войнов. Одно и тоже божество у одних племен могло символизировать Солнце, а у других – Луну. Покровитель искусств Аполлон под стенами Трои, согласно Гомеру, сеял чуму среди осаждавших город ахейцев. Учитывая, что мы в романе Стокера имеем дело с Мифом о Вампире, можно сделать выводы о том, что Эрос и Танатос – Любовь и Смерть, Жизнь и Смерть – не только противостоят в «Дракуле» друг другу, но и находятся при этом в неразрывном единстве. Кровопийцы Стокера говорят о любви: в одном из эпизодов в начале романа, когда Джонатан Гаркер, находясь в замке Дракулы, становится свидетелем разговора графа и трех красавиц-вампирш; он слышит, как Дракула признается в том, что все три девицы – жертвы его любви. Мощная сексуальная притягательность, свойственная стокеровским вампирам, является оригинальным отображением сразу двух общечеловеческих инстинктов, двух «тяг» - тяги к смерти (Танатосу) и любви (Эросу).
На страницах «Дракулы» проведена конкретная оппозиция инстинктивных потребностей и стремлений человека (грубо говоря – секс и насилие) чувствам и чаяниям высокой морали. Пошлые (для Викторианской эпохи просто неприличные) вампиры Стокера с их чувственным соблазном и таящейся в нем смертельной угрозой всему прекрасному, чистому явственно противопоставляются почти платоническим, архикультурным взаимоотношениям людей-героев романа.
Но весьма характерно, что именно яркие и смелые образы вампиров в читательской памяти сохранились сильнее, нежели тусклые черты лондонских леди и джентельменов. Это служит поводом задуматься всем нам: по какому вектору развивается современный социум? Уж не в сторону ли глобальной «вампиризации»?
Приложение. «Дракула» - русский след.
Странным образом роман «Дракула» оказывается связан с Россией гораздо глубже, нежели как просто со страной, расположенной в Восточной Европе, в относительной близости от Карпат и полумифической Трансильвании. Вот лишь несколько замечательных фактов, относящихся к этой области:
1. Об историческом Дракуле – Владе Басарабе – рассказывает древнерусская летопись «Сказание о Дракуле-воеводе» (XV век), автором которого предположительно является русский дипломат Федор Курицын.
2. В тексте «Дракулы» фигурируют русские имена и фамилии. Согласно Стокеру, повелитель вампиров следует из Варны в Уайтби (Англия) на русской шхуне «Дмитрий», прячась в деревянном ящике с землей. Попутно Дракула практически уничтожает экипаж корабля, основу которого составляли русские моряки.
3. Первым языком, на который был переведен роман Стокера, стал русский. Более того, в 1912 году в Москве была издана своеобразная «часть вторая» стокеровского сочинения – как сейчас сказали бы, «приквел», в котором рассказывалась предыстория событий, развивающихся в «Дракуле». Произведение это называлось «Вампиры. Фантастический роман барона Олшеври из семейной хроники графов Дракула-Карди». Русское «происхождение» этого произведения (которое у нас, кстати, переиздавалось и в советское время) без труда открывается, если мы прочитаем наименование автора – «барон Олшеври» с соответствующим тому времени сокращением титула – получится «б. Олшеври», или – богатый русский юмор! – «больше ври».
4. Поклонником «Дракулы» был не кто иной, как великий русский поэт Александр Блок. Об этом свидетельствуют его крайне положительные отзывы на роман в письмах близкому другу Е. П. Иванову. Отметим также и то, что у Алексея Толстого есть несколько рассказов, в которых поднимается «вампирская» тематика – «Семья вурдалака», «Упырь». Оба они были экранизированы. По «Семье» был снят двухсерийный телефильм, а «Упырь» в 1991 году вышел на широкие экраны. Участие в последней ленте принимали Марина Влади и Донатас Банионис.
5. В последние годы писатели пореформенной России также отдавали должное «вампирическому»: были изданы романы «Кремлевские вампиры» и «Русский Дракула». Автором последнего является В. Атеев.
Парфенов М. С.