Из двоих собеседников один был пациент, другой — врач.
— Хоть я и послал за вами, доктор, — сказал пациент, — мне не очень-то верится, что вы в состоянии мне помочь. Может быть, вы знаете хорошего психиатра? Похоже, я слегка того.
— По вашему виду не скажешь, — заметил врач.
— Но посудите сами: меня преследуют галлюцинации. Ночь за ночью я просыпаюсь и вижу в своей комнате большого черного ньюфаундленда с белой передней лапой. Сидит и глаз с меня не сводит.
— Вы говорите, просыпаетесь. А вы уверены? За галлюцинации часто принимают обычные сновидения.
— Да нет, безусловно, просыпаюсь. Потом лежу, иной раз долго, и смотрю на собаку в упор, как она на меня, — я всегда оставляю горящий ночник. Когда терпение мое кончается, я сажусь в постели — и собаки как не бывало!
— Хм, хм. А как она на вас смотрит?
— Злобно. Разумеется, я знаю, что у животного в неподвижном состоянии, если оно настоящее, а не нарисованное, выражение глаз всегда одно и то же. Но ведь это не животное, а выдумка, химера. Согласитесь, ньюфаундленды выглядят довольно добродушно. А этот явно не такой, как все.
— От моего диагноза пользы было бы мало. Я не ветеринар.
Врач засмеялся над свой собственной шуткой, но, смеясь, непрерывно косил глаз на пациента. Вдруг он сказал:
— Флеминг, собака, как вы ее описали, напоминает собаку покойного Отуэлла Бартона.
Флеминг приподнялся в кресле, потом снова сел, пытаясь сохранить равнодушный вид.
— Я знал Бартона, — сказал он. — Припоминается... Газеты, кажется, писали... Не было ли в его смерти чего-нибудь подозрительного?
Врач теперь испытующе смотрел пациенту прямо в глаза. Он ответил:
— Три года назад тело Отуэлла Бартона, вашего старого недруга, было найдено в лесу неподалеку от его дома — и от вашего тоже. Он был заколот. Никаких улик не обнаружили и никого не арестовали. У разных людей возникали разные версии. Были и у меня кое-какие догадки. А у вас?
— У меня? Бог с вами, да что я мог об этом знать? Вы же помните, почти сразу после смерти я уехал в Европу — нет, пожалуй, я уехал чуть погодя и вернулся всего несколько недель назад — откуда у меня возьмутся догадки? По правде говоря, у меня все это из головы вылетело. Так что же насчет собаки?
— Она первая отыскала тело. И сдохла от голода на его могиле.
Мы не знаем, что за непреложный закон управляет «случайными совпадениями». И Стэли Флеминг не знал, иначе он не вскочил бы, как ошпаренный; когда через открытое окно с вечерним дуновением до него донесся далекий заунывный вой собаки. Под пристальным взглядом врача он стал расхаживать взад и вперед по комнате; вдруг, резко остановившись прямо перед ним, он чуть ли не закричал:
— Какое все это имеет отношение к моей болезни, доктор Холдермен? Вы что, забыли, зачем приглашены?
Врач встал, положил руку пациенту на плечо и мягко сказал:
— Простите меня. Я не могу поставить диагноз сразу — надеюсь, завтра все прояснится. Ложитесь-ка спать, да оставьте дверь незапертой. Я посижу тут ночь, полистаю ваши книги. Вы сможете в случае чего позвать меня, не вставая?
— Да, тут есть электрический звонок.
— Прекрасно. Если что-нибудь вас потревожит, нажмите кнопку, но не садитесь. Спокойной ночи.
Уютно устроившись в кресле, доктор вперил взгляд в тлеющие угли и глубоко, надолго задумался; впрочем, ничего существенного он; по всей видимости, не надумал, ибо то и дело вставал, открывал дверь, ведущую на лестницу, внимательно вслушивался и затем вновь усаживался в кресло. Но спустя некоторое время его сморил сон, и очнулся он уже после полуночи. Он поворошил угли в камине, взял со стола книгу, посмотрел название. Это были «Размышления» Деннекера. Он открыл том наудачу и прочел следующее:
«Поелику волею Божией всякая плоть заключает в себе дух и посему обладает духовной силой, также и дух наделен плотскою силой, даже когда он покинул плоть и обитает наособицу, доказательством чему служат многие злодейства, совершаемые привидениями и лемурами. Иные полагают даже, что злой дух не в одном человеческом, но и в зверином облике обитать может, и...»
Чтение прервал громкий удар, потрясший весь дом, словно упало что-то тяжелое. Врач отбросил книгу, выбежал из комнаты и ринулся вверх по лестнице в спальню Флеминга. Он толкнул дверь, но она, вопреки его указанию, была заперта. Он налег на нее плечом с такой силой, что она распахнулась. На полу рядом с измятой постелью в ночной пижаме лежал Флеминг и корчился в последних судорогах.
Доктор приподнял голову умирающего и увидел рану на шее.
— Я обязан был это предвидеть, — сказал он вслух, полагая, что Флеминг наложил на себя руки.
Посмертное же обследование обнаружило явственные следы звериных клыков, разорвавших яремную вену.
Но зверя-то никакого не было...