Виктор: Здравствуйте, Артём! Я не буду спрашивать о том, как вы стали редактором «DARKER», как появился это известный всем почитателям русского хоррора журнал и какова его миссия. Всё это можно прочитать на сайте «DARKER», да и вас подобные вопросы наверняка уже утомили. Давайте сегодня сосредоточимся на практической части — на той кухне, которая скрыта от читателей, но так интересует писателей, в особенности начинающих.
Артём: Добрый день! С удовольствием, надеюсь, так наша беседа будет полезнее для потенциальных авторов.
Виктор: Вы, Артём, являетесь переводчиком с большим стажем. На вашем счету несколько книг зарубежных авторов: 3 изданных романа и 2 на подходе, а также антологии, малотиражные издания и журналы. Но сами вы прозу не пишете. Почему?
Артём: Пожалуй, не настолько я творческая личность, за какую меня можно принять. Билась бы соответствующая жилка — уже давно бы на что-нибудь сподобился. Все-таки постоянно работаю с текстами, много общаюсь с писателями… Но придумывать собственные сюжеты просто не мое. Как у многих, такие попытки случались у меня в школьные годы, но дальше не пошло. Да и когда хватает редакторских и переводческих забот, об этом особо не приходится задумываться.
Виктор: Артём, сейчас много говорят о «русском хорроре». Что это такое, по вашему мнению? Есть ли у русского хоррора своя специфика? Он принципиально отличается чем-то от западного? И нужны ли эти отличия?
Артём: Ну это просто такая категория жанровых произведений, включающая созданные на русском языке. Может, когда-нибудь он и станет настолько значимым явлением, превратится в более громкий термин, как J-хоррор или как, скажем, русский рок, который иные ценители выделяют в отдельное направление. А искусствоведы еще будут возмущаться и спорить с ними по этому поводу… Но пока вопрос так не стоит. Тем не менее нынче русский хоррор уже не тот, что был всего несколько лет назад. Причем исключительно в хорошем смысле! Мы видим гораздо больше имен и произведений, и не только в литературе, что, конечно, не может не радовать. Как и осознание того, что к этому причастен и «DARKER» — ведь одной из основных задач, которые мы перед собой ставили с самого начала, была популяризация хоррора в России.
Что же до специфики… Разумеется, он формировался в условиях нашей страны, которые наложили на него свой отпечаток. При этом, поскольку большая часть XX века прошла без русского хоррора, было и много заимствований из хоррора западного. Но есть у него и свои особенности, как например, всякие исторические темы или суровая бытовуха, которые близки только нашему человеку.
Виктор: Есть ли у журнала табу? Темы, сцены или просто лексика, которые могут помешать рассказу попасть в номер «DARKER»? Если да, то объясните причину этих табу.
Артём: Мы не допускаем нецензурной брани в материалах журнала. Не потому, что считаем, что это плохо, а потому что не хотим давать повод для жалоб и, в случае чего, платить штрафы. Закон-то нынче суров.
А так в целом наши авторы не ощущают каких-либо рамок. В качестве примера можно привести номер на тему сплаттерпанка (за июль 2016 года), где сразу в двух рассказах авторы достаточно жестоко обошлись с детскими персонажами. Этому возмутились уже некоторые из читателей, посчитав, что убивать детей — прием запрещенный и допускать такого нельзя. Но это уже, пожалуй, тема для отдельной дискуссии.
Виктор: А как насчёт эротических сцен? Или сцен порнографического характера? Откровенных половых извращений? В сплаттерах они часто присутствуют.
Артём: Почему бы и нет? Экстремальный хоррор со всеми его прелестями тоже интересен многим нашим читателям. Мы же неоднократно публиковали достаточно жесткие рассказы, у нас был целый номер, посвященный сексу в хорроре (март 2015 года). Стоит разве что сказать, что мы стараемся дозировать такие произведения и не издавать их слишком часто, чтобы не переборщить.
Виктор: У журнала есть ограничения по объёму рассказов. Насколько строги эти требования и чем обусловлены? Ведь у электронного ресурса практически нет ограничений печатного места, и вы можете включить в номер рассказ любого размера — он «поместится». Вы заботитесь о читателях? Или просто придерживаетесь единообразия?
Артём: Причины имеют сугубо практический характер. Мне бывает проблематично вычитывать слишком объемные тексты, да и читатели, как показывает жизнь, так же не всегда могут их не осилить. Тем не менее случается, что в номер попадают рассказы, превышающие обозначенные 40 тысяч знаков, но такое обычно случается с теми работами, которые были присмотрены где-то ранее или предоставлены авторами, хорошо себя зарекомендовавшими. В то же время не могу назвать требования такими уж строгими — бывает, если превышение незначительное, на пару-тройку тысяч, могу рассмотреть такой рассказ и из общего самотека.
Виктор: Насколько строго вы придерживаетесь тематики номеров? Может ли в номер попасть рассказ, не соответствующий теме? Если да, то в чём причина такого исключения?
Артём: Да, иногда проскакивают у нас нетематические рассказы. Правда, в последнее время это чаще происходит с переводами, там немного другая система отбора и многое упирается в возможность договориться с авторами.
Что же касается отечественной прозы, то причины могут быть разные. Например, дефицит рассказов в тему номера. Одни темы шире и проще, другие уже и сложнее, отчего может оказаться не так много кандидатов, как хотелось бы. Или, например, когда в период проведения «Чертовой дюжины» авторы перебрасывают силы на конкурс и выбор тематических рассказов у меня скудеет. Также некоторые публикации могут быть приурочены к каким-то событиям, не относящимся к основной теме номера: скажем, в октябре всегда уместны рассказы про Хеллоуин, а в августе, на день рождения Лавкрафта, — что-нибудь про Ктулху.
Виктор: Ваш журнал не заключает с авторами никаких письменных соглашений. Не бывало случаев, чтобы из-за этого возникли проблемы с автором?
Артём: Случилось как-то недоразумение с одним зарубежным автором. Там как раз, будь у нас договор, всего можно было бы избежать, хотя тогда бы мы и публикации, скорее всего, не увидели. Просто получилось так, что наш перевод вышел раньше, чем оригинал. Из-за спешки (т. к. оставалось мало времени на перевод) и языкового барьера мы не обсудили всех деталей заранее, и зарубежный издатель узнал об этом, когда номер уже вышел, и для него это оказалось проблемой. Для нас-то это было в порядке вещей — мы же не раз публиковали, например, рассказы, которые только планировалось издать в «Самой страшной книге». У нас такое зачастую даже приветствуется — пиар же. А там нет, нельзя. Но, к счастью, на родине автора широкая публика о нашей публикации не узнала и никто, вроде, не пострадал.
С отечественными же авторами ничего подобного не случалось. Все-таки «DARKER» выкупает у авторов права на публикацию в интернете всего на три месяца, после чего те могут снова распоряжаться своими работами по своему усмотрению. При этом на практике случается, что и при бумажных публикациях не заключаются договора, так что нам на этом фоне вообще опасаться нечего.
Виктор: Артём, вы предпочитаете всё-таки издавать свежие, «незасвеченные» тексты. А вот, допустим, рассказ участвовал в конкурсе, но текст нигде не выкладывался открыто. Поисковые системы легко его обнаружат, но, если прислать вам рассказ под другим названием, вы не сможете идентифицировать его. Конечно, существует вероятность, что текст узнает кто-то из конкурсантов, но ведь рассказ к тому времени будет уже опубликован. Как прокомментируете такую ситуацию?
Артём: Основным критерием «незасвеченности» считается отсутствие текста в индексах поисковиков. Попросту говоря, если программа проверки уникальности посчитает его уникальным, то у рассказа есть все шансы попасть в номер. Участие в конкурсах, отборах, бумажные публикации препятствием не являются.
Виктор: Сейчас серия «Самая страшная книга» решила отметить юбилей публикацией в сборнике только новых текстов. Будет ли это новшество сохранено в дальнейшем, или в следующем году снова будут рассматриваться тексты, засветившиеся, допустим, в «DARKER»?
Артём: Об этом пока могут знать только сами редакторы серии. Но полагаю, для начала стоит оценить, как пройдет отбор в ССК-2018 по новым правилам, а затем утверждать условия для следующих проектов.
Также начиная с ССК-2017 в антологии прямо с площадки «DARKER» проходят лучшие рассказы «Чертовой дюжины». Таким образом уже вышли «Черви» и «Крапива». Эти рассказы идут вообще без отбора, и новые требования на них не распространяются.
Виктор: Как происходит отбор материалов в журнал? Велико ли число присылаемых ежемесячно текстов, и какой примерно процент оказывается одобрен?
Артём: Если говорить о современных отечественных рассказах, то в основном отбор происходит за счет того, что авторы сами их присылают на редакторскую почту, и я выбираю из них те, что считаю наиболее подходящими. Количество может варьироваться в зависимости от темы номера — одни более популярны у авторов, другие менее. В среднем в месяц самотеком поступает рассказов десять-пятнадцать. Но в номере обычно есть места лишь для четырех из них, т. к. из семи рассказов должно быть два перевода и один — русская классика.
Случается и наоборот — я сам выхожу на контакт с автором. Так бывает, если к той или иной теме вспоминается какой-нибудь рассказ, ранее замеченный на конкурсе или в печати.
Так же и с переводами. Я сам ищу рассказы, договариваюсь с авторами о публикации и только потом отдаю в работу переводчикам. Хотя и здесь бывают исключения: иногда переводчики сами что-то предлагают и даже списываются с авторами.
Виктор: Какие основные ошибки совершают авторы, чьи тексты не проходят отбор?
Артём: Пожалуй, ошибки вполне стандартны для не слишком опытных авторов — где-то хромает стиль, где-то текст пестрит речевыми ошибками… Но стоит отметить, зачастую отказы случаются не по вине авторов — когда под определенные темы формируется высокая конкуренция или сразу несколько рассказов раскрывают одну тему чересчур похожим образом. А мы всегда стараемся раскрывать их как можно разностороннее, поэтому в таких случаях приходится отказывать и достойным работам. Так что тут присутствует фактор удачи.
Виктор: Как вы относитесь к рейтингам, которые составляют периодические издания? Планируете ли вы составлять свои рейтинги или, может, учредить литературную премию?
Артём: Будучи сами поклонниками жанра, относимся так же, как и большинство тех, для кого они предназначены, — следим, чтобы ничего не пропустить, сравниваем с собственными ощущениями. Сами составляем не то что рейтинги, а скорее топы или обзоры лучшего в разных видах темного искусства — литературе, кино, музыке, арте, видеоиграх. Традиционно посвящаем этому все наши январские выпуски. В текущем номере, за январь 2017-го, как раз подведены итоги 2016 года и там все это есть. Что же до собственной премии, как раз мелькала недавно такая мысль, стоит обдумать, вполне возможно что-то такое осуществить.
Виктор: Не планируете ли вы издать сборник лучших рассказов, опубликованных в «DARKER» за прошедшие годы? Что-то вроде «DARKER. Лучшее»?
Артём: Такая идея прорабатывалась нашим издателем еще давно, где-то на заре серии «Самая страшная книга», но дело, насколько мне известно, тогда же и застопорилось на стадии переговоров с издательством. Хотя мысль-то хорошая, ведь у нас за почти шесть лет опубликовано более 400 рассказов, и пусть многие из них уже увидели свет в бумаге, под разными обложками, но пока — увы!
Виктор: В чём же проблема?
Артём: Такая антология если и могла бы где-нибудь выйти, то в серии «Самая страшная книга». А она сегодня здорово разрослась и имеет собственную концепцию, свои планы. На повестке ближайшего времени стоят авторские сборники и, наконец, романы. Только это уже вопрос, скорее, по части редакторов, которые непосредственно занимаются серией.
Виктор: Артём, поделитесь своими соображениями о перспективах русского хоррора и периодических изданий в частности. Какой вы видите судьбу «DARKER» в дальнейшем? Допустим, в пределах следующих двух лет.
Артём: Русский хоррор находится на подъеме и, я надеюсь, это продлится еще долго и даже станет более ощутимым. Например, если он переживет какие-то яркие всплески, как, например, выход книг или фильмов, которые вызовут какой-никакой резонанс. Периодика, думаю, будет более актуальна в онлайн-формате. Возможно, появятся новые наименования.
Ну а «DARKER», полагаю, будет процветать и гордо нести знамя русского хоррора. Помимо основных хлопот по наполнению номеров, будем проводить конкурсы, посещать и освещать всякие мероприятия, вести авторские колонки, обновим дизайн сайта. А может, выкинем и что-нибудь пооригинальнее, кто нас знает?
Виктор: Что ж, спасибо за интервью. Надеюсь, оно окажется полезным для писателей – как опытных, так и начинающих. Удачи вам и вашему журналу.
