— Я человек честный, — пробормотал проводник, — и хочу вас предупредить. Полтора года назад я проводил туда господина Грондара, а полгода спустя, весной, когда дорога вновь стала проходимой, мы спустили его труп. Три года назад я был проводником господина Майера, и мне пришлось быть среди тех, кто нес вниз останки несчастного. Ума не приложу, зачем вам нужно рисковать жизнью в этой проклятой богом обсерватории.
Старый горец окинул завистливым взглядом своего спутника-здоровяка. Это был красивый малый с широченными плечами и мощной грудью, обтянутой тонким белым свитером. Удлиненные глаза смотрели добродушно, а улыбка располагала к себе.
— Я — англичанин, — произнес он с легким иностранным акцентом, — и от страха не умру.
— Вы думаете, что господин Грондар боялся? — возразил проводник. — Конечно, он только и умел, что мечтать и наблюдать за звездами, но энергии у него хватало, да и смелости во взгляде было не меньше, чем у вас.
— Все может быть, — уступил англичанин, явно не желая продолжать спор. — Э, да мы кажется уже прибыли... Право, это похоже на лунный пейзаж, где-нибудь в окрестностях цирка Тихо.
Вряд ли можно найти более дикое и фантастическое зрелище, чем этот пиренейский пейзаж — цирк из гранита и базальта с отвесными склонами и острыми скалами.
Иностранец указал на странный холм с конусовидной вершиной, устремленный к небу. На крутом склоне торчало необычайное сооружение.
— Это и есть та самая обсерватория, где четверо ваших предшественников погибли загадочной смертью, — сказал проводник. — Месье, доведись вам увидеть их искаженные ужасом лица, вы не решились бы остаться на долгие недели и месяцы в этой каменной пустыне, где нет ни живой души. Стоит ли питаться консервами ради того, чтобы глазеть на звезды, которые и так отовсюду видны?
Подъем на громадный холм был так труден, астроном два поскользнулся и упал, разбившись до крови, что вызвало новые причитания проводника.
— Это — дурное предзнаменование. Не пройдет и восьми дней, как за вами в это проклятое место явится Конь Смерти.
— Конь Смерти?
— Он уносит души людей в ужасные глубины ада...
— Эстебан, друг мой, лучше помогите мне разгрузить мулов. А это вам на чай. Дни еще не так коротки, и вы успеете спуститься к подножию горы до темноты! Доброго пути и спокойной ночи! — И англичанин растаял в сырой мгле лачуги, где тускло поблескивала медь оптических инструментов.
Ученое общество, пославшее молодого англичанина наблюдать за звездами в это затерянное в Пиренеях местечко, явно ошиблось в выборе. Это был лентяй из лентяев — именно так подумали бы о нем почтенные члены общества. Увидев его за работой. В первый день он долго возился с телескопом, дергая за разные ручки, завинчивая и отвинчивая разнообразные колесики. В конце концов, что-то в телескопе разладилось, и медная труба нацелила свое око не в необъятный звездный океан, а в долину. После этого, астроном набил табаком свою маленькую трубку из верескового корня и погрузился в чтение Диккенса, полное собрание сочинений которого он взял с собой. На шестой день он уже дочитывал «Записки Пиквикского клуба».
Правда, иногда ему случалось заниматься и другим — он заваривал чай, открывал банки с джемом, тушеной говядиной и беконом.
* * *
В ту ночь цирк в горах был мелово-белым — вовсю светила луна.
Издалека доносился угрюмый рев горного потока; мягко шелестя крыльями. Пролетели два или три ночных хищника, и безлюдная местность стала еще печальней и таинственней.
— Хм, — произнес астроном, — я, кажется, немного взволнован? Какая странная ночь! Почему? Не знаю. Ведь я не боюсь ни своей трубки, ни банки с тушенкой, ни романа Диккенса. Даже это место меня не страшит. И все же мне не по себе! Еще немного и я, кажется, начну боксировать с этой банкой сливового джема. Что-то такое должно случиться. Ол райт!
Он потихоньку выскользнул из хижины; выбирая путь среди разбросанных камней, он спустился с холма — ему казалось, что в ночном сумраке скрывались враждебные незримые существа, следящие за ним.
— Ох!..
Он вскрикнул, не сумев сдержаться.
Шагах в ста от него, в густой тени что-то шевельнулось, потом тишину разорвал какой-то странный звук. Словно в стаканчике гремели игральные кости.
Молодой человек вжался в землю. Движущееся существо обретало четкость — оно было до смешного хрупким, нереальным, словно сотканным из прямых и кривых линий, ярко белевших в темноте ночи.
— Конь! Конь Смерти!
Англичанин заорал, и эхо насмешливо подхватило:
— Смерти!
Не разбирая дороги, человек бегом кинулся к обсерватории. Скелет размеренно спускался в долину, жутко усмехаясь в лунном свете.
* * *
Несчастный ученый с глухим стоном приподнялся на кушетке. Во время своего безумного бегства он оставил дверь открытой.
— Мне страшно! Мне очень страшно! — громко сказал он.
Потемнело — луна скрылась за высокими горами; дрожащей рукой астроном зажег фитильную лампу.
Она разгоралась медленно, и свет ее играл на меди инструментов и в стеклах линз. Вдруг горящая спичка выпала из его пальцев; руки вцепились в грудь; он с хрипом попытался вздохнуть и со слабым стоном повалился ничком на землю.
Рядом с телескопом сидело чудовище.
* * *
Оно было воплощением ужаса.
Громадное мелово-белое лицо, пылающие глаза размером с блюдце, клыки вепря, козлиные рога и длинные черные когтистые руки. Лампа освещала это немыслимое чудовище и неподвижное тело астронома.
И тут чудовище засмеялось.
* * *
— Ха, ха, ха! И этому конец. Разрыв аневризмы, эмболия, все, что угодно. Восемь суток пребывания на большой высоте, сердце утомляется, потом добрая порция страха и дело сделано!
— Как бы не так!
Чудовище вздрогнуло.
Астроном уже стоял на ногах. Он улыбался, и на лице его не было и следа страха: в каждой руке он держал по крупнокалиберному браунингу.
— Разрешаю вам снять маску, Эстебан. Нет, нет, более ничего... Клянусь, я еще ни разу не промахнулся. Я понимаю, как контрабандистам, одним из главарей которых были вы, мешали астрономы. Майера и Дюбрана вы сбросили в пропасть. Однако убивать всех одним и тем же способом было неосторожно. Поэтому вы сделали своим сообщником страх.
— Что вы там болтаете, подлый звездочет?
— Простите, забыл представиться. Ломарье, детектив. Мне неизвестно расстояние между Землей и Солнцем. Я вовсе не англичанин, а француз из Лилля. Вы, Эстебан, хороший психолог. Даже ужас вы приспособили для своих целей. Кроме того, вы начитаны и достаточно сведущи, чтобы знать, что все астрономы Франции — бородатые старцы. Пришлось стать англичанином. — Он усмехнулся. — Не будет ли вам угодно взять мои чемоданы? Спасибо... А через пару часов мы будем около первого жандармского поста, где вас ожидают с вполне понятным нетерпением. Однако позвольте мне, милый Эстебан, выразить вам признательность. Благодаря вам я узнал Диккенса. Это превосходнейший писатель.