Алексей Смирнов - известный российский писатель (член союза писателей, автор Литературного общества "Тьма") и переводчик. Его перу принадлежат книги "Центр роста", "Ядерный Вий", "Лето Никогда", "Натюр Морт" и другие. Автор статей о Стивене Кинге и Рэе Брэдбери. Алексей Смирнов дал эксклюзивное интервью для одного из первых выпусков журнала "Тьма".
Алексей, Вы – литератор со стажем. Публиковались в России, Франции, занимаетесь, насколько мне известно, переводами, писали статьи о Брэдбери и Кинге. Что скажете о современном литературном процессе у нас в стране?
Михаил, человеческие возможности ограничены. Этот процесс мне виден далеко не полностью, и я не могу судить справедливо. Мне кажется, что процесс никуда не делся – и не денется. Пишется много, и многое мне нравится. Осложняют дело два обстоятельства, которые хорошо известны. На первое указывал покойный Лем – огромное число людей получило возможность теми или иными способами знакомить человечество со своим творчеством. В этой каше легко потеряться. Хорошие книги продолжают издаваться, но их часто не замечают. К этому подключается второе обстоятельство: книжный бизнес, который не имеет ничего общего не то что с литературой, но зачастую даже с книгоизданием. Погоня за сиюминутной прибылью означает преимущественное удовлетворение тех нехитрых потребностей в чтении, которые существуют у так называемых масс. Массы никогда не обладали достаточным вкусом, чтобы отличить шедевр от изделия.
[cut]
Вопрос не праздный… Как Вы относитесь к литературным неграм? Согласны ли Вы с тем, что в этой категории часто оказываются по-настоящему одаренные люди, которые просто вынуждены столь неблагородным способом зарабатывать на жизнь так как их основное творчество не пользуется спросом?
К литературным неграм я отношусь сочувственно. Это крайне неприятный труд. Лично я долго сопротивлялся, но жизнь показала мне, что произведениями, которые адресованы к людям, я не прокормлюсь. Поэтому я пишу теперь для людей (надеюсь, что так – пусть люди судят) и для нелюдей. Это рабочее разграничение, никакой дискриминации, хотя я понимаю, что оно звучит оскорбительно. Конечно, в негритянском жанре мое собственное имя не звучит, это позорно. Я не думаю, что приношу такой деятельностью большой вред: умные читать не будут, а невзыскательных – не перекуешь. Разве что леса вырубают под бумагу – леса мне жалко. Главное в этом деле – не переставать параллельно писать свое, личное.
Симпатизируете ли Вы какому-либо литературному жанру в особенности? И, кстати, есть ли у Вас любимые авторы, как среди классиков, так и среди наших современников?
Ответ может получиться очень пространным. Я не очень люблю делить литературу на жанры, потому что это довольно условное деление. «Москва-Петушки» - какой это жанр? Ерофеев написал, что поэма (так оно и есть), и этим только запутал дело. В последние годы я предпочитаю «магический реализм», но это не означает, что я не прикасаюсь к Достоевскому и Гоголю. Любимых авторов у меня очень много. Перечислять их вряд ли уместно, о моих вкусах это ничего не скажет. Из современных писателей я нарочно назову тех, которых (на бумаге) не знает практически никто, и это прискорбно: Ростислав Клубков, Дмитрий Горчев, Дан Маркович, Михаил Метс. Это не все, конечно. Из известных назову Дмитрия Быкова, это необыкновенно одаренный человек.
Немногие знают, что Вашей писательской карьере отчасти способствовал u1052 Макс Фрай. Расскажите поподробнее, как это было.
Моей писательской карьере Макс Фрай не особенно способствовал. Он трижды включил меня в свои антологии сетевых произведений, за что я ему чрезвычайно признателен, но я не могу сказать, что это ощутимо сказалось на карьере. Наши отношения то улучшаются, то напитываются холодом; в системе Живого Журнала Фрай то записывает меня в свои друзья, то выписывает из них – стоит мне сказать что-то, на его взгляд, недостойное гомо сапиенс.
Что Вы думаете о так называемой «литературе ужасов» и ее перспективах в России, в Европе? Как Вы относитесь к возникновению у нас в стране такого литературного объединения как «Тьма»?
Я хорошо отношусь к этой литературе в случае, когда ужас не самоцель, а художественный прием. Впрочем, это не совсем так. Я глубоко убежден, что человеческая жизнь ужасна в своей основе, и всякое правдивое реалистическое произведение выводит этот ужас на поверхность. Поэтому хороший хоррор – это хороший реализм. Границы, повторяю, здесь весьма и весьма размыты, и все художественные средства хороши. Что касается перспектив, то пока жива сама литература, будет жив и хоррор. Я, конечно, говорю немного не по теме,Вы имеете в виду нечто другое. Но тем не менее это так. Что касается литературного объединения, то чем больше, тем лучше. Я уверен, что и «Тьма» привлечет к себе мастеров.
Ваши ближайшие творческие планы? Они будут как-то связаны с темным жанром?
План один – писать дальше. Я не знаю, что это будет – такие вещи становятся очевидными только по написании. Писательство для меня похоже на рыбную ловлю: терпеливо ждешь, пока не клюнет, и дальше тащишь. Вытянул в целости и сохранности – молодец. Мне легче думать, что я ничего не сочиняю, а извлекаю то, что уже есть и где-то скитается – во Тьме, конечно.
Полностью интервью с писателем можно прочитать на страницах pdf-журнала «Тьма», 1-ый номер за 2007 год.