1.
- Кстати, заметьте, Вайс, - сказал Фредерик Логан, брюзгливо рассматривая содержимое стеклянного бокала с мутноватой жидкостью багряного цвета, - У них там все специалистки по атомному синтезу - молоденькие блондинки с размером бюста не меньше третьего. Вот это, я понимаю, загадка.
Мужчина, к которому Логан обращался, только покачал головой.
- Ничего сверхъестественного! - лениво отозвался третий собеседник за столом - Мирослав Кежич. Он был худ, костляв и высок. - Я полагаю, это условие они прописывают в своих вакансиях.
- Очень смешно, - Логан поджал губы и осторожно пригубил из бокала. - Если учесть, что они попадают туда прямиком из профильного института, в который поступают пятнадцати лет отроду. Вы хотите сказать, они уже тогда знают?..
- Я вам хуже историю расскажу, - наконец сказал Ян Вайс, откидываясь в кресле, и, одновременно, расстёгивая верхнюю пуговицу форменного штурманского кителя гвардейского флота. - Как-то к нам на «Бета-Ковчег» прислали стажёрку. Хорошую такую стажёрку. Типа этой вашей атомницы. Входит она в нашу кают-компанию, в которой полтора десятка рыл и синё от сигаретного дыма, а Нил Крокус по прозвищу Стальной Шип, ну вы все знаете его, выпяливается на неё во все глаза, нарочно, конечно, и цедит сквозь зубы, явно играя на публику, мол, ну и передок у крошки, неужто же всё настоящее? Рассчитывая несомненно, что новенькая, потупив глазки и залившись алым румянцем, попытается бочком-бочком испариться куда-нибудь подальше. Однако всё идёт не по сценарию. Девочка, сверкнув глазами, подходит прямо к космическому волку, подбоченивается и спрашивает - Что, нравятся? Нилу, чтобы не выглядеть идиотом, приходится что-то утвердительно мычать. Тогда малышка театральным жестом вручает ему визитку и выпаливает: Силиконовая клиника Аэлита, сэр! Всего пятьдесят кредиток и вам сделают такую же!
Кежич захохотал, а Логан, напротив, нахмурился ещё сильней и поставил бокал на ресторанный стол.
- А мы не опоздаем? - озабоченно поинтересовался он через секунду, зачем-то охлопывая себя по бокам.
- А куда ты собрался опаздывать, если не секрет? - в свою очередь спросил Ян.
- Ну… - Логан затруднился, - Собственно я полагал, что мы пойдём все вместе, кхгм, так сказать…
- А на вас не сделали пропуск, - сообщил Кежич, всё ещё улыбаясь.
- То есть как? - удивился Логан, - Позвольте, у меня же чёткое задание доставить вас на Тривию. В составе группы дознания…
- Доставить группу дознания, - уточнил Вайс, - что вы блестяще и выполнили.
- Но позвольте, я полагал…
- Рессинг дал понять, что в клинику вам пропуск не положен.
- Это странно, - Логан пожал плечами и глянул на Кежича, но тот смотрел на проходящую мимо официантку.
- Не положен, из-за отсутствия у Фредерика Логана чувства юмора, так он выразился - сказал Ян совершенно серьёзным тоном. - Поэтому мы с Мирославом, с вашего позволения…
- Ерунда какая-то, - раздосадовано пробормотал Логан в пространство. - Тут настоящая дыра, никакой культурной инфраструктуры! Что прикажете мне делать?
- Не расстраивайтесь так, коллега, - Кежич потрепал его по плечу, вставая из-за стола. - Девочки из местной капеллы очень любят слушать рассказы бывалых звёздных пилотов первого класса. Время пролетит незаметно, уверяю вас.
- Идите вы к чёрту, - беззлобно огрызнулся Логан, и опрокинул в рот оставшееся содержимое бокала…
2.
Коридоры в клинике были прозрачными и длинными. Ян подумал, что если бы ему сейчас вздумалось что-нибудь крикнуть, то стеклянные стены подхватили бы звук звонким эхом.
Они с Кежичем шли по переходу между корпусами в отделение карантина.
В коридоре больше никого не было, лишь в самом начале пути им навстречу попался лаборант, толкающий перед собой каталку с вихляющим колесом.
- А вы знаете бородатый анекдот про врача, который на всякий случай щупал у себя пульс, когда оказывался в одиночестве в больничном коридоре? - поинтересовался Мирослав мрачным голосом.
- Нет, - без тени иронии отозвался Вайс. - Но нужно отметить, что у вас необычная манера рассказывать анекдоты.
- Ну, возможно, - не стал спорить психиатр, - Нас, я имею в виду врачей, все считают циниками, хотя на самом деле мы скорее перфекционисты.
- Интересная мысль, - отозвался Ян, - Только какая связь?
- Никакой, - Кежич покачал головой, - Это отвлечённое рассуждение… Послушайте, Ян, я не могу удержаться, чтобы не спросить… Не знаю насколько это уместно и этично…
- Валяйте уже.
- Там… На Марине… Когда всё произошло…Вы уж извините, но почему вы побежали вперёд? Что вами двигало? Всё что вы мне скажете, разумеется, будет относиться к врачебной тайне и я никому…
- Дело не в этом, - перебил Вайс и тут же непроизвольно у него перед глазами запрыгали вспышки. Мириады крошечных молний, долбивших изрытую поверхность планеты. Разряды, освещающие сполохами изъеденную разрезами рвов землю. Жуткий вой в аудиофильтрах от ураганного перемещения атмосферных масс. Тогда ему казалось, если на поверхность Марины посмотреть с высоты птичьего полёта, то можно рассмотреть ухмыляющееся щербатым ртом уродливое лицо.
Странно, что он спросил «что двигало?». Ни «почему?» или «зачем?», а «что двигало?».
- А это у вас, простите, профессиональный интерес?
- Упаси бог, - Мирослав отрицательно замахал руками. - Использовать вас в качестве пациента - увольте! Я так… С общечеловеческой точки зрения.
По-человечески, подумал Ян. Все мы хотим, чтобы было по-человечески. Но там, на Марине, человеческого было ничтожно мало. И оно, человеческое, не помогло. Ни мне, ни, тем более, Мак-Грегору.
- Я не знаю, что вам сказать, Мирослав. Вот честно - не знаю. А если скажу официальную версию, то вы ведь не поверите… И не потому, что я там чудовищно рефлексирую из-за этого инцидента или ещё что-нибудь в этом духе... Просто всё, что касается Марины - это отдельная тема. И ей очень тесно в общечеловеческих рамках.
- Хм, - протянул Кежич несколько озадаченно.
- Космос не любит нас, - сказал Ян, после некоторой паузы. - Это противоестественная среда для человека. Она не приспособлена для жизни таких организмов. Во всём виноват лишь наш неуёмный антропоцентризм. Мы вторгаемся в область, где нас никто не ждёт. Никто не просит нас туда продираться, понимаете? Пространство нас отторгает. Но нам для чего-то нужно раз за разом, с упрямством раненого осла, это делать. Лезть на рожон, поигрывая безрассудностью. Не понимаю!
- Что тут понимать? Естественная тяга к познанию…
- Ну да, синдром Икара.
- Вы слишком пессимистичны, Ян. Процент неудач ничтожен по сравнению с достижениями.
- Не смешите меня. То, что вы стыдливо называете «неудачами» на самом деле прерванные жизни. Это самые что ни на есть реальные трагедии человечества.
- Мне не нравится ваше сегодняшнее настроение, - Кежич прищурился и осуждающе глянул на коллегу.
- Мне и самому не нравится, - признался Вайс. - Вон, нам туда, мы почти добрались.
Коридор, наконец, закончился, они прошли через магнитные стеклянные двери и оказались в блестящем приёмном терминале. Пока Вайс оглядывался по сторонам, Кежич пообщался в регистратуре с миловидной блондинкой в форменном халатике и уверенно увлёк Яна к лифту.
- Кабинет заведующего на пятом этаже, - шепнул он, - Не думаю, что нас там ждут с распростёртыми объятьями, но, надеюсь, чтобы прорваться, нам не придётся брать в заложники секретаршу!
3.
У заведующего отделением карантина было отдуловатое круглое лицо с неприятными прожилками тонких синих капилляров на щеках, редкие жидкие волосы, едва прикрывающие лысую макушку и толстая морщинистая шея.
Он сидел в кресле за большим столом и сосредоточенно крутил старый чернильный стилус между пальцами, пока Кежич излагал их с Вайсом полномочия.
- А что тут неясного? - хриплым голосом произнёс он, когда Мирослав замолк.
- Ровным счётом ничего, - сухо сказал Вайс. Недоброжелательность заведующего раздражала. - Но существует предписание, что официальные лица, вне зависимости от занимаемой должности обязаны всячески способствовать деятельности сотрудников управления службы Космической Безопасности, и в особенности представителям её Отдела Дознания, - он небрежно указал на себя пальцем, - В противном случае…
- Я и не собирался вам препятствовать, - поспешно сказал доктор Моррис, - Я к тому, что случай довольно заурядный.
- Заурядный? - вклинился Кежич, - То есть вы постоянно наблюдаете таких пациентов?
- Каких таких? - снова ощетинился заведующий, - Налицо острое психопатическое расстройство, обусловленное синдромом Гауди-Михельсона. У космолетчиков такой синдром не редкость!
- Всё так просто?
- Насколько я могу судить по анамнезу и предварительному осмотру - да.
- Вот и чудненько, - Вайс улыбнулся через силу. - Как только мы в этом убедимся лично, остальное превратится в пустую формальность.
- А у вас есть медицинское образование? - не без доли ехидства поинтересовался доктор.
- Послушайте, док, - Кежич перешёл на панибратский тон. - К чему эти сложности? Давайте решим вопрос к всеобщему удовлетворению. Было бы из-за чего идти на конфронтацию, а?
- Ваши допросы могут повлиять на процесс лечения, - упрямо отозвался Моррис. - В таком состоянии больные в большой степени подвержены внешним воздействиям. К тому же, наверняка, негативным.
- Это будет не допрос, а беседа, - поправил Вайс.
- Ну-ну, знаем мы ваши методы… - заведующий рассеяно постучал стилом по поверхности стола. - Нет, не поймите меня неправильно, я вовсе не намерен препятствовать вашим, так сказать… кхе-кхе…
- Нам нужно два отдельных кабинета. Общаться с фигурантами мы будем один на один, перекрёстно, - сказал Ян. - Никаких санитаров или медсестёр. Конфиденциально. Кроме этого - полный доступ к информаторию клиники, резервная линия связи с синхронизатором круглосуточно.
- Что, всё действительно настолько серьёзно? - доктор нахмурился и исподлобья глянул на собеседников.
- Кроме того, с вами тоже состоится официальная беседа под протокол. Вы обмолвились, что это не первый случай.
- Позвольте! Я же имел в виду совсем другое!
- Не важно, - мягко заметил Мирослав. - Просто пообщаемся чуть позже. Ничего страшного.
- Что за чушь! - возмущённо воскликнул Моррис. - Что вы тут мне пытаетесь предъявить?!
- Успокойтесь, прошу вас, - ровным голосом произнёс Вайс. - Правила одинаковы для всех. И будьте добры распорядитесь насчёт кабинетов, мы готовы приступить минут через пятнадцать, правильно, Мирослав?
4.
Ян Вайс и Эван Мак-Грегор не были друзьями. Обычная психологическая совместимость. Обязательный тест какого-нибудь заштатного ксенопсихолога с периферии. В такие миссии не отправляют несовместимых по типу людей. Космос, знаете ли. Ошибки обходятся слишком дорого, чтобы недооценивать акценты ментальности. Специфика внешней изоляции.
Три земных месяца - срок для миллиардов парсек мизерный. Он очень мал даже для человеческой жизни. В абсолютном значении, разумеется, без применения всяких коварных общих теорий относительности, сингулярностей, мультиверсов и прочая, чем любят баловаться физики, ввергая своих дам в почтительное удивление.
Рабочая командировка. Рутина, тривиальная донельзя. С небольшим, как казалось вначале, нюансом. Вокруг была Марина. Эта планета выбивалась из рамок представления о мирах, введённых в сознание обывателя художественными описаниями, фильмами, визиомами. Она неприятно поражала даже бывшего штурмана глубокого космоса Яна Вайса.
По банальной иронии судьбы, Яна не должно было быть на этой планете вовсе. В это время его не должно было быть в космосе в принципе. Потому как в октябре он планировал сидеть в своём дачном домике на берегу Бискайского залива и заканчивать научную статью для журнала на тему «Стохастические процессы в методах интегрирования лоций для кораблей типа ТМГс, «Мираж-М» и «Мираж-2».
Он должен был быть на Земле.
И когда от Ильмара Иртса, своего бывшего непосредственного командира пришёл вызов, он не придал этому особого значения. Но Вайс слишком уважал адмирала и был ему даже в чём-то обязан. Только поэтому он, вопреки планам - а вы знаете, что рыбалка в это время года в Бискайском заливе просто потрясающая? - оказался с напарником на Марине. Долги нужно было отдавать. И цена не выглядела чем-то из ряда вон. Обычная исследовательская командировка. Срочно понадобился надёжный человек, адмирал порекомендовал, руководство одобрило... Направление считалось перспективным - таинственная планета в западном секторе дальнего космоса. По данным предварительной разведки зондами - богатая редкими природными минералами. Особых умений не требовалось, на этом этапе проводились в большей степени наблюдения и сбор данных. А вот протокол секретности был активирован, поэтому послать на Марину сотрудника без определённого доступа было нельзя. Так Ян очутился вдалеке от дома, на неизведанной пока планете в паре с ещё одним непрофильным специалистом.
Оказался, потому что никто не умеет предугадывать будущее. В какой-то степени, он был даже рад. Там, вдалеке от Земли, отрезанным от мира, ему казалось проще забыть про всё, что никак не давало ему покоя. Забыть про Миранду Хесс. И про всё, что с ней было связано. А статья могла и подождать. Неплохое оправдание для того, чтобы отложить скучные стохастические процессы, не правда ли?
В первые дни командировки они с Мак-Грегором разговаривали неприлично много. О женщинах. Да. Любая другая тема сводилась, в конце концов, к одной.
К сучкам.
Так женщин в большинстве случаев называл его напарник. Ян не был согласен с таким определением, но терпеливо выслушивал. Потому что Эвану не нужен был собеседник в этом вопросе. Ему нужен был слушатель. А на нечеловеческой планете Марина таким слушателем мог быть для него только Вайс.
Первая жена-сучка. Она подарила Мак-Грегору двоих детей. Мальчика и девочку. Мальчик родился с пороком сердца. И Мак-Грегор подозревал, что из-за того, что эта глупая размалёванная сучка накачивалась в период беременности транквилизаторами.
Она выходила из себя по любому поводу, Вайс. Не поверишь, но стоило мне оставить щётку в раковине, она налетала фурией и устраивала скандал. Или если я неплотно закрывал дверь на балконе, когда выходил курить. А потом, перед сном, она закатывала истерику, рыдала, отвернувшись в подушку, и жрала эти гребанные таблетки!
Мальчик умер в возрасте четырёх лет. Через две недели, после того, как Мак-Грегор ушёл из семьи. А ещё через два месяца он поставил свою подпись под официальным уведомлением о разводе. Младшая девочка осталась с матерью.
Вайс, если ты меня считаешь скотиной, а я может скотина и есть, то ты не прав. Ты там не был, ты не находился в этом аду, когда хочется душить, душить и душить. Руками. Так что ты, отец, меня не совсем поймёшь. И даже осудишь. Но мне плевать, я ни разу не просрочил платёж по алиментам, усекаешь?
Это было странным, но Ян ловил себя на мысли, что тоже хочет рассказать что-нибудь Мак-Грегору. Про Миранду. Хотя какие могли быть точки соприкосновения у истории прекрасной Миранды и остальными историями многочисленных сучек Мак-Грегора? Уровень понимания был неприемлем. С таким же успехом Ян мог рассказывать об этом сенсорному дисплею. Всё, происходившее между ним и Мирандой, находилось в другой плоскости, в другом времени, в другом месте. Это был просто реликтовый фон, может и подвластный детекции органов чувств напарника, но никак не отождествляемый с действительностью. Химерный.
Лучшие шлюхи на Трёхпалой, Вайс. Настоящие сучки! В этом самом порту на Трёхпалой нужно пройти за грузовые пакгаузы и там спросить Угрюмого Калеку. Только не все тебе покажут это место. Народ там подозрительный, сам понимаешь. Но я тоже не лыком шит. Главное быть понаглей, понимаешь? А когда у тебя бинго в кармане и рядом валяется эта душистая сучка, всё становится много проще, Вайс. Если будешь в этих краях, сошлись на меня, думаю этот угрюмый ублюдок надолго меня запомнил. Скажу тебе по секрету, там есть малолетки. И какие! Вот было у меня с одной - я просто закатал рукав до локтя, сжал пальцы в кулак и… ты не поверишь, Вайс, я бы и сам не поверил…
Наверное, и даже, скорее всего, Мак-Грегор рассказывал эти истории огромное множество раз. Грузчикам в речных доках. Случайному попутчику в планёре. Коммивояжёру, который предложил ему купить механические часы. Другим сучкам. Священнику, от которого пахло свежей сивухой.
Возможно, со временем эти истории видоизменялись, полировались, приобретали законченный и более выгодный рассказчику вид. Но и обесценивались. С каждой своей интерпретацией. С каждым новым собутыльником. С каждым возрождением из пепла.
Иногда Вайсу казалось, что Марина тоже слушает Мак-Грегора. Слушает, и, проявляя свою нечеловеческую сущность, сплющивает воздух вокруг них. Как ребёнок от нечего делать сплющивает между пальцев резиновый мячик. От скуки.
Вначале Ян любил смотреть в обзорное окно станции на поверхность планеты. На творящееся там безумие. Но с каждым новым днём, с каждым новым просмотром в нём рос страх. За несколько дней до трагедии переросший в неприятие, в отвращение, в фобию. Обзорный вид стал инструментом комнаты пыток. Вайсу приходилось заставлять себя поднимать взгляд, чтобы смотреть наружу - исключительно из-за того, что этого требовала работа.
Редко, он видел себя как бы со стороны, некий плоский, вырезанный из картона персонаж, в декорациях огромной Марины. Инверсионная версия театра. Маски наоборот. Картонная фигура в живых, двигающихся, переливающихся декорациях. Но это позже. Когда Ян мысленным упражнением прокручивал этот отрезок. Во время катастрофы ни о каких глупостях и самоанализах речи не шло. Потом. Позже. Попытка холодного индифферентного просчёта. Оптимизация депрессии. Неудавшаяся, впрочем, по большому счёту. Вайс знал, что будет великое множество раз спрашивать себя о произошедшем с ним тогда. И множество раз не получать внятного ответа.
5.
Помещение, которое определили Вайсу, было похоже на комнату для допросов. В ней не было ничего лишнего. Стол с белой столешницей, два стула. Слегка портила впечатление только древняя медицинская кушетка в углу и стеклянный шкаф со склянками.
На столе стоял стаканчик с разноцветными карандашами, лежало несколько листов писчей бумаги и толстенькая папка с «делом» - история болезни.
Вайс смотрел на фигуранта скорее безучастно. Изучал черты лица, взгляд, реакции. Тот сидел расслабленно, поникшим взором смотрел вниз, в пальцах иногда теребил краешек больничного халата. В его движениях скользила вялость.
Его звали Йоган Стайне.
Пилот-экспедитор.
Возраст - 31 год.
Стаж - 6 лет.
Последний корабль - космический грузовик Эйджл.
Порт приписки - Мир Реконструкций, коммуникационный док.
Все вполне стандартно. Не новичок.
Ян вспомнил личностные характеристики из дела. Эмоционально устойчив. Профессиональные навыки на хорошем уровне. Слегка замкнут. Компрометирующих сведений нет.
Не густо.
Вайс снова посмотрел на фигуранта - тот так и сидел, не поднимая глаз.
- Итак, - сказал Ян в пустоту. - Вы утверждаете, что во время последнего полёта на вашем корабле произошёл несчастный случай.
Стайне вскинул голову, как будто Вайс озвучил какую-то нелепую новость.
Некоторое время он смотрел на невозмутимого дознавателя, потом облизал губы и снова уставился на свои ступни.
- Да, - очень тихо подтвердил он.
- Отлично, - намерено бодро подхватил Ян. - Хочу отметить, что такие случаи вполне возможны в вашей профессии. Если бы вы знали статистику. Я к тому, что не стоит придавать этому какое-то исключительное значение. На длительных перелётах происходит всякое. Как вы себя чувствуете, кстати?
Йоган исподлобья глянул на собеседника.
- Я в порядке.
- Я интересуюсь, основываясь на данных из вашей истории болезни. Важно, чтобы ваше… недомогание не отразилось на качестве нашего общения.
- А что там? - всё так же тихо поинтересовался пилот. - В моей истории болезни?
- В основном там специализированные термины, полагаю, ничего по-настоящему серьёзного.
- Ну да, - Йоган неприятно улыбнулся самыми краешками губ. - И поэтому ко мне прислали СБ-шника.
- По-вашему, мой визит продиктован вашим самочувствием? А не с инцидентом в полёте?
Некоторое время Стайне молчал. Потом пожал худыми плечами.
- Ладно, давайте ближе к делу, - Вайс перешёл на деловой тон. - С чем, на ваш взгляд, связано случившееся развитие событий?
- Событий?.. - пилот явно затруднился. - Скажите… Может я не совсем, но… Вы про Мистера Смита?
- Естественно, - Ян непроизвольно нахмурился. - А что, разве было что-то ещё, что требует расследования?
- Просто вы с каким-то подвохом спрашиваете.
- Уверяю вас, нет. Мне нужно понять, что произошло. И с вашей помощью это сделать гораздо проще, вы не находите?
- Я знаю, что вы хотите от меня, - Йоган покивал головой, словно соглашаясь сам с собой, - Не надо быть гением, чтобы догадаться. Вам нужно найти виноватого, только и всего. Так проще. Я знаю, так у вас всё и делается…
- Давайте оперировать фактами, - Вайс начал внутренне раздражаться.
- Ну пишите, давайте. Да, я мог ввести аварийный код на разблокировку. Мог, да не смог. Не вспомнил. А когда нашёл - было поздно. Пишите!
- Стоп, стоп! - Вайс приподнял ладонь. - Так не пойдёт. Давайте с самого начала инцидента. Итак, Дональд Смит отправился в открытый космос, для ремонта антенного комплекса связи. Это была штатная проверка?
Пилот снова глянул на дознавателя с подозрением.
- Сами ведь всё знаете уже. Нет. Не штатная. Стала барахлить связь. Мы подумали, что накрылись несколько литиевых аккумуляторов в блоке питания.
- Мы?
- Ну да, мы. Я, Смит и Режди. Мы так подумали.
- Хорошо, дальше?
- Смит вызвался посмотреть, что там. Ну и… Отправился смотреть за борт.
- Дональд Смит вызвался сам и ли кто-то ему приказал или заставил, если вы понимаете, о чём я?
Стайне усмехнулся.
- Да это обычное дело. Что-то всегда ломается. Сегодня я иду чинить, завтра он.
- Что произошло потом?
- Да ничего не произошло. Смит вышел на обшивку и начал копаться в этом гребанном блоке питания. Он копался там минут тридцать или сорок.
- Это долго? - поинтересовался Вайс. - В смысле, дольше, чем обычно?
- Послушайте… - пилот поднял голову. - Как вас там… Вы ищете несуществующие факты какие-то… Глупости… это… это не то. Как вам объяснить? Смит. Вот Смита возьмём. Он, перед тем как мы занялись этими антеннами, говорил разные вещи. Такие, что непонятно было, врёт он или нет. Он рассказывал про жуткие дела всякие…
Вайс заметил, как у собеседника дрогнул кадык.
- Кенетербергские плантации… Про Выпье племя… потом… ещё… про Сикору Пленителя… Вы слышали когда-нибудь про Сикору Пленителя?
- Нет, - сказал Вайс. - Это имеет отношение к делу?
- К делу… - протянул Стайне. - Это ко всему имеет отношение. Вы… Вы не то чтобы слепы, вы привыкли вычленять главное, принимать детали за второстепенные конструкции. Это всё сложно и одновременно очень-очень просто.
Пилот помолчал некоторое время. Ян терпеливо ждал продолжения.
- Страшит неизвестность, - наконец проговорил Йоган, - Поставьте перед человеком две определённые возможности, выбор распределится почти случайным образом с небольшой погрешностью в пользу любого варианта, а теперь замените одну из возможностей неопределённостью. И что мы увидим? Лавинообразное увеличение выбора в пользу предсказуемости. Это заложено в людской природе. Или странный и необъяснимый с точки зрения логики парадокс вероятности с тремя дверьми, за одной из которых приз. Парадокс Монти Холла. Увеличение вероятности одного исхода, как только открывается одна из дверей и за ней оказывается пустота. Наверняка вы слышали об этом. Это не поддаётся эмоциям, но научно вполне доказано. Очевидно с точки зрения теории вероятности, но непостижимо с точки зрения понимания. Я не знаю, что там увидел Смит, или, может, не увидел, не знаю. По большому счёту я не знаю, что там произошло.
Стайне снова облизал губы.
- Я был с ним на связи. Ну, понимаете, что-то вроде «привет, как дела? - иди в жопу, всё нормально» каждые контрольные пять минут. Потом был то ли вскрик какой-то, то ли магнитный всплеск. Я предполагаю, что Смит запаниковал. Не знаю, от чего. Я же не пялился на него в иллюминатор всё это время, я лишь поддерживал с ним связь, согласно инструкции. Потом… Не знаю, как сказать…
Стайне замялся, подбирая слова. Казалось, это причиняет ему физическую боль. Он сморщился, забарабанил пальцами по коленке и как то весь сжался.
- Я… включатель замка внешнего люка не сработал. Я тупо нажимал на кнопку, но ничего не происходило. Я… растерялся… По инструкции нужно было воспользоваться разблокирующим кодом, ввести его вручную… Но я не смог его найти… сразу. Забыл, где посмотреть его. Не смог…
- Почему?
Йоган коротко глянул на Вайса и вновь опустил взгляд.
- Я понимаю, что то, что я сейчас скажу, покажется глупым или даже немыслимым, но… я услышал удары в дверь внутреннего шлюза.
- Погодите. Вы ведь сказали, что внешняя переборка не открылась, как же вы могли что-то услышать у внутренней?
- Не открылась. Но я слышал, как кто-то исступлённо колотит руками в дверь, умоляя впустить его. Как будто за его спиной стоит кто-то.. чёрный, неимоверно жуткий и тянет руки… И он колотит в дверь из последних сил. Я… всё вылетело у меня из головы, наступил какой-то ступор…
- И как долго продолжался этот стук?
- Он не продолжался. Мне показалось, что это было один раз. Серия отчаянных ударов с той стороны шлюза и… всё…
- Что было дальше?
- Ничего. Через какое-то время я вспомнил про код, разблокировал внешний шлюз, но Смита там не было. Его не было вообще нигде. Каким-то образом у него оторвался основной фал, с которым он был соединён с кораблём. И ещё более непостижимым образом оказалась перерезана страховка, которой он пристегнулся к скобе возле антенного комплекса. Его унесло в открытый космос. И он умер.
- А Режди? Может, он что-то видел, слышал и если…
- Нет, - перебил пилот. - Откуда? Его не было там. Он был на камбузе и готовил ставриду в томатном соусе. Что он мог видеть? Глупости какие-то.
- М-да…- Вайс помолчал, обдумывая услышанное, - Конечно, нужно будет ещё уточнить некоторые детали… Впрочем, это можно будет сделать позже. В целом ситуация понятна… А было что-то ещё, что выбивается, так сказать, из обычных представлений? В связи с этим инцидентом.
- Нет, - быстро сказал Йоган, затравленно оглянулся и, понизив, голос поинтересовался. - А что, вам уже кто-то донёс?
- О чём это вы? - удивился Ян.
- О мальчике…
- О каком мальчике?
- О том, который сидит у меня в шкафу!
6.
Верификация инцидента на Марине породила целую мифологию, во всяком случае, так представлялась ситуация Вайсу. Безусловно, документация по делу оставалась засекреченной, но полностью исключить утечку информации было невозможно. Косые взгляды, тень на репутации - это мало волновало Яна. Тут он был с собой честен.
Но его сильно раздражали версии и гипотезы, исходящие от праздных «специалистов». Тех, кто ни разу не присутствовал лично при маринином «дожде», например.
Из кабинетов, да что там, даже из кают космолётов, трагедия представлялась несколько по иному, Вайс был убеждён в этом. Техническое обоснование подразумевало и технический же характер причинно-следственных связей. Вероятности уходили куда-то в квантовую плоскость и существенно отличались от бесконечности. Человеческий фактор умышленно нивелировался. Сознание погружали в среду обитания и рассматривали как реакцию на её раздражители.
Построение даже простых математических моделей доказывало относительную правомочность поведения в кризисных условиях. Реконструкция событий была, хоть и несколько умозрительной - попробуйте построить модель Марины, боюсь, тут вариант только один, разметить планету целиком в лаборатории - но и вполне адекватной на первый взгляд. Ирония заключалась в том, что Вайс как раз и не был согласен с выкладками, которые де-юре его оправдывали. Иногда он с внезапно нахлынувшим ужасом думал, что и сам ни в чём ещё не разобрался. И снова возникал вид со стороны, с высоты птичьего полёта - две маленьких фигурки на безумно фосфоресцирующем каменном плато. Осторожно передвигающихся под музыку электромагнитных дуг. На опушке кремниего леса, как они его назвали. Даже не на загадочной планете, а под присмотром неведомого организма, некой организованной субстанции, для которой отважные исследователи кажутся подобием раздражающих своим жужжанием мух.
- Вторая жена вот сучка так сучка, - вещал Мак-Грегор в один из одинаковых вечеров. - Вайс, почему нам не выдают нормальной выпивки сюда? Не могу уже хлебать эту бурду. Это не пиво, это пакость просто. Может ты прихватил контрабандой парочку элитных пузырьков?
Эван заговорщицки подмигнул, но Ян продолжал сидеть с непроницаемым видом.
- Она сбежала с этим ублюдком, Исидой, - продолжил Мак-Грегор ничуть не смутившись, - Я давно замечал, что эта патлатая сволочь положила на неё глаз. Но я держал её в ежовых рукавицах, если ты понимаешь, о чём я. Она не должна была забывать, что я вытащил её из этой забегаловки на втором северном портале. Где ей приходилось улыбаться всяким ублюдкам по 12 часов в день, обслуживая по 10 столиков за раз. Я вытащил её, Вайс и сделал своей женой и что я получил взамен?.. Ну-да, это была ошибка, меня немного тогда занесло, и ей пришлось расплачиваться с тем же Исидой. Не шла карта, Вайс. А этой косоглазой вши фартило как утопленнику. Помню до сих пор те две девятки против двух его пар. Чёрт возьми! Я едва не отыгрался, но… Моей сучке и надо-то было всего лишь раз ублажить эту обезьяну. Подумаешь, дело! В своём гадюшнике наверняка и не так приходилось раскорячиваться. Нечего было разыгрывать из себя принцессу Второй околоземной! Обычно я не поднимаю руку на женщин, Вайс. Но тут слегка не сдержался, я просто вышел из себя, ты должен понять. Карта не идёт. Напротив сидит эта сволочь косорылая и щерится довольно. Тут любой запсихует! Я бы и не узнал, что она сбежала потом именно с ним, если бы не дворник Йен из монтажной камеры. Этот детина занимал у меня иногда пятачок до получки, ну и спалил их ненароком. Вначале я хотел найти падаль и пристукнуть, но потом плюнул. Сучек мало что ли? Пусть валят себе. Вот как называется такое вероломство, Вайс? Скажи мне.
Прыг-скок, подумал Вайс. Смешное название я придумал, правда? Можно было - паратемпоральный двухуровневый пространственно-временной переход. Ну или что-то в этом роде. Какой-нибудь глубокомысленный набор специальных научных слов. Которыми очень любят пользоваться писатели-фантасты, кропая свои никчёмные опусы. А так - прыг-скок. Похоже на ребяческую забаву.
В связи с определёнными событиями, случившимися позже, Ян ни разу не упомянул об этом феномене Марины в официальном отчёте. И на допросах расследования. Да и в неофициальных разговорах тоже. Это был его собственный крест. Фальсификация сущности. Нюанс, который многое объяснял и мог претендовать на научное открытие. Если только… Иногда на Вайса накатывала слабость - он предпочёл бы, чтобы никакого прыг-скока на самом деле не было, чтобы это был обыкновенный сон, мысленная абстракция, сегмент воспалённого воображения. Но слабость быстро проходила. Аналитический ум требовал экспериментального подтверждения. Сухого перечня фактов, детектирования аномалий. Но и его тоже не было. Оставался только сам «прыг-скок».
Забавно, если уместно привести в данном случае именно это определение - забавно, но в первый раз Ян даже толком не понял, что это произошло. Был рабочий типовой вечер, иллюминация за панорамным окном мерцала кричащими цветами. Вайс стоял перед стеклом, заложив руки за спину. В тот момент ему было страшно, он даже точно помнил этот страх - скребущий, мяукающий, вязкий. Без особой конкретной причины. Такое случалось с Яном всё чаще. Атмосфера Марины давила на психику.
Глядя на разверзшиеся небеса, Вайс думал о далёкой Земле, о собственной никчёмности, о том, что до конца вахты осталось всего 33 дня. Потом появилось красное раскалённое облако, очертанием похожее на прыгающую кошку. Вайс ещё подивился такой ассоциации, потому что у кошки было пять лап. Облако проявилось всего на несколько секунд, его тут же разорвало на клочки в могучем вихре экваториального ветра. Вайс моргнул и снова увидел пятилапую кошку. И она снова тут же растворилась в сумасшедшей мазне на полотне над горизонтом, словно безумный исполинский художник брызнул на картину все цвета разом. Тогда он даже не придал этому значения. Но позже, разумеется, вспомнил этот эпизод. Конечно, вспомнил.
7.
Второй участник экипажа «Эйджл» казался полной противоположностью Стайне.
Во всяком случае, первое впечатление у Вайса сложилось именно таким.
Реджинальд (Реджи) Хоукс.
Здоровый грузный мужчина с копной кудрявых рыжих волос и просвечивающимися веснушками на щёках. Его руки постоянно двигались, словно бы выискивая себе наиболее удобное место, чтобы успокоиться.
Ян ещё раз сверился с досье.
Возраст - 39 лет.
Пилот-экспедитор.
Стаж работы в должности - 13 лет.
Последний корабль - космический грузовик Эйджл.
Порт приписки - Мир Реконструкций, коммуникационный док.
Вполне приличный стаж. Можно сказать, космический волк.
Так. Что ещё?
Индивидуальные черты характера - Энергичен, активен, иногда вспыльчив. Профессиональные навыки на среднем уровне. Компрометирующих сведений нет. Проходил свидетелем по делу крушения транспорта Эльхом-77 на Рентенбруке.
Любопытно. Почему это указано в личном деле? - Вайс сделал пометку на листочке, что означало - позже уделить дополнительное внимание.
Вайс поднял взгляд от бумаг - пилот нервничал. Его выдавали не только руки, но и вся его напряжённая поза, будто он сдерживался, чтобы не сорваться и не убежать куда глаза глядят.
- Что вы можете сказать по существу дела? - казённым голосом спросил Ян, откидываясь на спинку стула.
- Док, я же всё рассказывал уже, - Хоукс говорил, жестикулируя. - Мне жаль, что так вышло, серьёзно!
- Я не док, Реджинальд.
- Хех, Реджинальд! Сроду меня никто так не зовёт. Режди!
- Хорошо, Реджи, я не врач, я дознаватель из управления Службы Космической Безопасности.
- Понятно, док.
- Хм, - Вайс глянул на пилота с интересом. - Так, а по Процедуре капитаном корабля числился Стайне, так?
- По процедуре - да. Ну, в смысле просто да.
- В таких случаях требуется санкция командира корабля на проведение работ?
- Теоретически да.
- И она была получена?
- Послушайте, док, - Реджи подался вперёд, копна на голове упруго колыхнулась. - Это не какая-то там чрезвычайная ситуация, это… ну обычная поломка. Один рейс у нас занимает по три месяца, если из-за каждой мелочёвки мы будем заполнять эти чёртовы формы, предписанные Процедурой, мы свихнёмся. Я доложил Йогану, что полетел внешний локатор и что Вик попрётся его чинить на корпус. Он ответил что-то вроде «умгу» или «окей». Я думаю, он даже толком не услышал, что я ему говорю. Он там был занят расшифровкой самописца правого инвертора. Потому что один из внешних локаторов - это ерунда по сравнению с тем, если гикнется инвертор.
- А откуда вы это знаете?
Реджи захихикал.
- На нашем грузовике другу от друга что-то трудно скрыть, док.
- Хочу заметить вам, что использование Процедуры очень часто помогает избежать критических моментов. А в нештатных ситуациях помогает объективно разобраться и определить степень виновности.
Пилот пожал плечами и стал смотреть в сторону.
- Итак, продолжим, - сказал Вайс после паузы. - Виктор Эйс вышел в открытый космос для ремонта внешнего локатора связи. Вы страховали его из рубки. Правильно?
- Ну да, всё так и было.
- Теперь послушайте, Реджинальд… Э-ээ, Режди. В ходе предварительного дознания вы не раз отмечали, что опыт инженерных работ в экстремальных условиях у вашего коллеги практически отсутствовал. Данный выход для него был всего вторым или третьим за всё время службы.
- Ну… Это ведь его обязанность чинить там всякие штуковины, но то он и бортинженер.
- Внутри корабля несомненно. Но не в открытом космосе во время полёта!
- Да прекратите…
- Хоукс, знаете, как это выглядит? Это выглядит так, что вы заставили человека без опыта заниматься ремонтом на обшивке снаружи. Хотя должны были делать это сами! Поэтому я и спросил вас про Стайне. Санкционировал ли он выход Виктора наружу. Получается, что он целиком положился на вас, а вы его подвели. Причём ваше самовольство привело к трагедии! Вы это осознаёте?
Пилот облизал губы.
- Вы какие-то странные вещи говорите. Дело плёвое было. А-ааа! - его лицо прояснилось, и он натужно рассмеялся, показывая на Вайса пальцем. - Вы же это несерьёзно, док?
- После того, что произошло потом, как-то не до шуток, - заметил Вайс.
- Если вы меня задумали сделать стрелочником, то учтите, у меня есть адвокат. Я с ним свяжусь. Этот, как его? Мистер Блу… Блю…
- Пока вас никто ни в чём не обвиняет, - сказал Ян. - Мы пытаемся уточнить детали происшествия, только и всего. Давайте не будем отвлекаться на второстепенное.
- Давайте, - согласился Хоукс, - но учтите, что на меня ваши ловушки не действуют.
- Виктор оказался снаружи, что произошло потом?
- Он начал чинить локатор. Ковырялся там полгода.
- Вы поддерживали с ним радиосвязь?
- Ещё бы! Он никак не мог толком закрепиться на обшивке.
- Так, что дальше?
- Потом вышло такое дело. Всё из-за чего и произошло. Необходимо было отрегулировать фрикцион на поворотном основании панели локатора. А он находится на другой стороне этой фермы, к которой антенна пришпандорена. Я сказал ему возвращаться. Ну, то есть нужно было бы вернуться внутрь, пройти все небыстрые процедуры шлюзования, затем разобрать этот блок изнутри из корабля, отрегулировать, снова собрать и опять облачаться в скафандр, заново выходить наружу, чтобы уже сам локатор закрепить. Ну, он начал ругаться. Мол, он и так уже там столько торчит. Ныл, что устал и всё такое.
- Не совсем понял, - перебил его Вайс.
- Да всё понятно же. Можно было гораздо проще поступить, не возвращаться в корабль, оказаться на другой стороне фермы и сделать всё снаружи. Тогда бы не понадобилось всё разбирать-собирать. Только его страховочного фала для этого никак не хватало.
- Так. И что?
- Ну, он продолжал ругаться. Я сказал ему, что он и так, как корова на льду там пляшет, куда ему самому пробовать перебраться через ферму. Ну, он сказал, что, если я ему буду подсказывать, то всё получится. Я ответил, чтобы он шёл лесом, что я не собираюсь помогать ему становиться камиказде. Он опять начал орать. Мы долго препирались, но он не отставал и я плюнул и сказал, что не буду нести ответственности, если с ним что-нибудь произойдёт. Он сказал ладно, ну и… там ещё добавил всякие нелицеприятные высказывания в мой адрес, попрошу занести в протокол, что он меня оскорблял! - Режди возмущённо махнул гривой. - Хотя что я тут распинаюсь, вы же наверняка прослушивали чёрные ящики, там же все переговоры фиксируются!
- Разумеется. Итак, что было дальше?
- Он отцепил фал и решил перелететь на ту сторону, включив маневровые движки на ранце. Я его предупреждал, что это не так просто. Он не слушал ничего. Ну, я подсказывал, как мог. Сразу было видно, что он раньше только на тренажёрах такое делал. Вначале у него как будто получалось, он отделился даже и полетел параллельно обшивке на ту сторону, но потом…
- Что?
- Я не знаю, что, док. Не знаю, - пилот помотал головой. - Я за ним по монитору наблюдал и всё видел. То ли заело что, в управлении у него, то ли потерял ориентировку. Сперва он закрутился, как волчок на месте. Я ему стал кричать. Он, по-моему, тоже кричал что-то. Потом он включил форсаж.
Хоукс замолчал и стал смотреть в пол.
Вайс тоже молчал, выжидая, когда у пилота кончится эмоциональный ступор.
- Его бросило на распорки солнечных батарей, - сказал наконец Реджи. - Как… не знаю…как из пращи. Один из тросов отрезал ему голову вместе со шлемом скафандра.
Ян заметил, как у пилота на висках выступил пот. Дыхание его стало частым, он заморгал, словно собирался расплакаться.
- Что-то ещё, Реджи? - Вайсу показалось, что собеседник недоговаривает.
- Н-нет… - Хоукс замялся.
- Давайте без протокола, - предложил Ян. - Можете мне доверять. Что случилось ещё?
- Ну ладно, - голос Хоукса внезапно охрип, - Валяйте. Только не считайте меня психом… Так и быть скажу уж вам, пока не свихнулся. От такого можно и того… Хрень какая-то… Его голова… Ну когда, её уже отрезало… Я же видел всё по монитору. Когда она повернулась ко мне лицом… Чёрт!.. Он… Он открыл глаза и сказал мне что-то.
- Что-что?!
- Да. Я даже прочитал по губам, что он мне сказал… - Хоуск уставился в пол и запустил ладони в рыжие вихры, сжав голову.
- И… что именно?
- Он сказал… Сказал… «Реджи, не ходи сюда!».
8
Миранда. Миранда Хесс. Вайс отдавал себе отчёт, что обманывает себя. Но ничего не мог с собой поделать. Это было как игра. Даже не так. Как пьеса с заранее известным финалом. Но будто актёры представляли себе, что не догадываются о том, что произойдёт в конце. Что они проживают историю на самом деле. В реальном времени.
Миранда была не такая, как все. Не такая, как все остальные. Ян любил женщин. Обычно он довольно легко знакомился и так же легко расходился через непродолжительное время. Но если бы сейчас кто-нибудь заставил его подробно вспомнить о всех своих пассиях, Вайс бы не смог. Вернее сказать, что все его воспоминания ограничились бы какими-то неопределёнными смазанными контурами с яркими овалами вместо лиц. Нет, были, конечно, какие-то специфические интимные воспоминания, но ничего такого, чтобы сойти с ума. Или чтобы стать рабом такой страсти.
И вот Миранда. Теперь некрон, а тогда совсем молодая девушка. Когда они увиделись в первый раз, ей было семнадцать, а ему тридцать три.
Тёмными вечерами на Марине, при желании, Вайсу было бы чем ответить Мак-Грегору.
Миранда поразила Яна с первого взгляда. Она была крайне привлекательна - высокая, но не худая, фигурная, с выгодно выдающимися местам. Треть её головы над левым ухом с болтающимся в нём огромным кольцом, была выбрита наголо, остальная часть причёски стояла вертикально дыбом. Голубые раскосые глаза была подёрнуты поволокой равнодушия. Шею опоясывала роспись причудливой татуировки. Она не признавала длинных юбок и любила, когда остальные пялятся на её глубокое декольте. Вайс никак не мог предполагать, что сможет чем-то заинтересовать её. И поначалу знакомства общение, мягко говоря, не клеилось. Но она его не отвергла. И через какое-то время произошла странная штука. Он понял, что скучает по её голосу. По запаху. По смеху.
Но всё это не имеет никакого отношения к происходящему. В самом деле.
Вайс не считал это составляющей своей жизни. Это был анклав, отдельно стоящий остров судьбы. Туда можно было наведываться, но нельзя было жить. А сейчас она уже инициирована. Поэтому в его душе было пусто, как в картонной коробке. И там, в этой коробке, после гулкой тишины, кто-то взял стекло, небольшой острый осколок, и прочертил линию с бумажным визгом.
Миранда.
Часто - по мнению Вайса очень часто - она находилась в изменённом сознании. Ничего не помогало. Ни уговоры, ни ультиматумы, ни угрозы. Это было весьма распространённым среди кандидатов в некроны, различались только методы достижения цели. Кратковременное и поверхностное прикосновение к состоянию инициированного или действующего некрона. Существовало несколько способов. Некоторые по старинке травили себя таблетками, но на таких посматривали косо. Большая часть применяла «психоно», препарат, воздействующий на вторую сигнальную систему психоимпульсами определённой частоты. Ещё были электросуггесты, изменяющие электромагнитное взаимодействие нейронов мозга, самый опасный и рискованный метод.
Некрония по многим внешним признакам была своеобразной религией. Уделяющей меньше внимания антуражной части, но делающей упор на внутреннюю обработку своей паствы. Основным лозунгом катехизиса некронов было - готовься к смерти с рождения. Но, разумеется, это было слишком общим понятием, чтобы объяснить всю суть этого течения. Как ни странно, 80% адептов составляли молодые люди в возрасте от 18 до 25 лет. Мало кто проходил инициацию в средних годах, а среди тех, чей возраст перевалил за 40 - были зафиксированы лишь единичные случаи. Собственно, активную жизнь в сообществе некронов можно было вести с момента вступления в группу ожидания и до инициации, которая по-другому называлась «последним приближение к смерти» и после которой социальная жизнь индивидуума прекращалась. Кандидат становился действующим некроном, тело для которого было лишь сосудом для поддержания биологической жизни органов. Это отдалённо напоминало религиозное отшельничество, но в данном случае на себя замыкалось не только сознание, но и физическое состояние инициированного. По мнению сторонников движения, такое ментальное существование помогало встать на «лестницу в небеса» и осознать суть неведомого.
Однажды Миранда едва не убила его.
Хотя в тот момент это был, видимо, уже её фантом.
И она никогда не принадлежала ему, ни сразу после знакомства, ни, тем более, после того, как вступила в группу ожидания. А Вайс никак не мог смириться с этим. Он даже устраивал истерики, как ни стыдно было бы признаваться в этом бывшему штурману гвардейского флота. Он умасливал, скандалил, безобразно выходил из себя. Это происходило, когда Миранда была сама собой. Когда она находилась в изменённом состоянии, общаться на такие темы было бессмысленно.
Ян вспомнил, как яркую иллюстрацию: у него было поначалу отличное настроение, Миранда была нормальной, хотелось думать о совместном будущем. Но когда он завёл эту заезженную пластинку, она по обыкновению взбрыкнула. Слово за слово и они уже перепирались на повышенных тонах.
Он сказал, что пора с этим кончать, с этими походами в ночные истоки, с этими переговорами с подозрительными личностями, с этим враньём об её ухажёрах. Пообещал в сотый раз, что он сможет, он оградит, он обеспечит ей. Она расхохоталась. Она сказала, что понимает его. И что сейчас всё объяснит.
Они сняли для свидания номер скромного мотеля на окраине. И валялись сейчас на огромной застеленной кровати друг перед другом. Она сменила позу, привстала перед ним на колени, потом присела на пятки и развела слегка ноги.
Я расскажу, сказала она. Ты просто не можешь принять мой образ жизни. Ты хочешь переделать его под понятный тебе. Под скучный, скукоженный, стерильный мирок зависимости и обиды. Ты не хочешь делить меня с другими мужчинами. Тебе претит сама мысль, что меня перед тобой имеет кто-то другой. Так ты рассуждаешь. А на самом деле тебя это просто заводит, и оттого, что ты не можешь с этим справиться, ты злишься и психуешь, да?.. правда же, заводит? И она гладила себя рукой между ног, пока говорила. И смотрела ему в глаза.
И он от этого терял дар речи и… И набрасывался на неё с безумством приговорённого к казни и для вида соглашался, впрочем одновременно нисколько не соглашаясь где-то там, в потёмках своей души.
9.
- Ну как, Вайс, вы уже все местные злачные места посетили? - поинтересовался Кежич.
Коллеги с утра завтракали в гостиничном ресторане. Вернее, пока только ждали свой заказ. Мирослав крутил между пальцами блестящую вилку. Ян непроизвольно следил за его рукой.
- Вайс? - повторил Кежич.
- А? - Ян внутренне вздрогнул и очнулся от наваждения. - Да нет, какие тут заведения. А они разве здесь есть в принципе?
- Я встретил вчера вечером Логана, - сказал Мирослав. - Он был весел. Видимо, всё-таки посетил какую-нибудь девочку из капеллы. Его отзывают. Так что мы лишаемся своего персонального транспорта. Что вы такое этакое написали в отчёте шефу?
- Полагаете, эти события как-то связаны?
- Я просто рассуждаю, Вайс. Иногда это очень полезное занятие. Оно не требует больших энергетических затрат, но тем не менее обладает потрясающей эффективностью!
Официант принёс заказ и принялся расставлять блюда на столе.
Кежич подозрительно наблюдал за его действиями.
Вайс пригубил грейпфрутовый сок из высокого бокала.
- Что вы намерены предпринять теперь с нашими контрагентами? - поинтересовался Мирослав, когда официант ушёл. - Применить гипносон?
- Вы просмотрели видеоотчет о беседах?
- Обижаете, Вайс. Я не просто просмотрел его, я его проштудировал.
- И как?
- Честно говоря, я пока не обнаружил каких-то явных патологий по моей части, - Кежич принялся за яичницу с беконом.
- В самом деле? - искренне удивился Ян. - Ничего такого? Вы шутите, я надеюсь.
- Ну давайте не уподобляться обывательским домыслам. Все эти фантастические сюжеты, аханья и оханья. Для меня очевидна экзогенная природа расстройства, причём именно расстройства в психическом плане, а не какой-то выраженной патологии. Во всяком случае, пока.
- А как быть с одновременностью возникшего… эээ… расстройства?
- Элементарно-тривиальное объяснение, Ян! Элементарное. Отравление какими-то веществами.
- Наркотики?
- Не обязательно. Хотя не исключено.
- Что мы тогда тут делаем?
- А я не сказал, что тут всё предельно ясно. Я лишь констатировал, что именно по моей части пока ничего такого не наблюдается.
- Не обижайтесь, Мирослав, но какие-то вы, психиатры, скользкие, что ли, - Вайс обезоруживающе рассмеялся.
- Я не обижаюсь, - серьёзно сказал Кежич. - Это всё потому, что мы работники невидимого фронта. Мозги, это, понимаете ли, штука весьма своеобразная. А яичницу тут готовить не умеют.
Мирослав промокнул губы салфеткой.
- Скользкие, потому что вас не прижучить, - уточнил Вайс, отставляя столовый прибор. - Кстати, я не смог найти информации по Кенетербергским плантациям, которые упоминал Стайне. Это что, настолько засекречено?
- Вы не там искали, Вайс. Рассказать вам?
- Сделайте одолжение.
- Кенетербергские плантации - изначально полигон для выращивания органических соединений в замкнутых автономиях. Может, помните, была такая концепция Обособленных территорий? Практически её решено было применить на Землях Ойкумены. Так вот, в результате несанкционированных экспериментов, группой учёных, при попытке синтезировать органическую протоплазму, побочные эффекты привели к возникновению устойчивого штамма вируса Зед-Юла, который молниеносно распространился на весь научный городок в виде эпидемии. Прошляпила служба безопасности и контроля, которую посадили там для галочки. Большинство персонала погибло в страшных муках в первые 24 часа.
- И что было дальше?
- Ничего интересного. После экстренной эвакуации выживших, материк с Кенетербергскими плантациями был уничтожен ядерным ударом с орбиты.
- Кардинально, - озадаченно протянул Вайс.
- В те времена у руля Общего Совета был Исидор Тог. Не то, что нынешние конформисты.
- Мирослав! Что я слышу?! Неужели вы не лояльны к вышестоящему начальству?
- Не стоит иронизировать, Ян. Я о ситуации в целом.
- Ну-ну, - Вайс снова улыбнулся.
- Про Сикору Пленителя и Выпье племя, я полагаю, вы всё уточнили сами?
- А вы действительно неплохо проштудировали мой разговор с контрагентами!
- Конечно. Иногда мы годимся не только для коррекционного психоанализа, - Кежич впервые за разговор расплылся в ехидной улыбке.
- Сикора Пленитель, он же Вацлав Зденьски, он же Живой Грааль. Правильно?
- Всё верно. Разнорабочий в машинном доке Второй кольцевой. Прославился тем, что неизвестным до сих пор образом сумел замкнуть на себя электронное сетевое хранилище главного медиацентра Планеты-матки. В своём коротком и единственном обращении "к миру" утверждал, что получил неограниченную власть и захватил в плен души всего человечества в пределах двух Колец. После этого исчез при таинственных обстоятельствах и его местонахождение до сих пор не установлено. Хранилище медиацентра было восстановлено через несколько секунд, никакого заметного урона электронной оболочке Сикора Пленитель не нанёс. Можно даже сказать, что воздействие его демарша осталось для основных информационных сетей незамеченным.
- Да, всё это я прочёл. И, наконец, вырожденцы-каннибалы. Выпье племя.
- Я бы не стал их называть вырожденцами. Просто не совсем обычные девианты.
- Ну это уже больше по вашей части.
- Вот именно. Выпье племя - племя каннибалов, долгое время беспрепятственно обитавшее на окраине постиндустриального мегаполиса Ерах планетной системы Двойка. Под вывеской секты-конфедерации легально рекрутировали в свои ряды жителей города, в основном маргиналов из обслуживающего персонала для изъятия у них малолетних девочек 7-12 лет с целью убийства и последующего приготовления и употребления их в пищу, в том числе и своими родителями. Согласие на данные действия со стороны родителей достигались путём использования запрещённых психотропных средств, массового электрогипноза и глубокого психофизического воздействия так называемых "вождей" секты. После разоблачения вся верхушка Выпьего племени отправлена в Моорлок на пожизненные принудительные работы.
- Весело, - заметил Вайс и на какое-то время замолк.
Подошёл официант, изящно подхватил у Мирослава карточку для расчёта и грациозно исчез.
- Много неясного пока, - наконец задумчиво проговорил Вайс. - Какое отношение эти истории имеют к нашим фигурантам решительно непонятно. Причина массовых галлюцинаций не установлена, это если предположить, что они имели место. Признаков явных психических отклонений пока не выявлено. И, тем не менее, двое членов экипажа продолжают утверждать, что во время рейса на их глазах погиб ещё один член экипажа, причём для каждого разный, хотя доподлинно установлено, что на космическом грузовике «Эйджл» кроме них двоих никого больше в этом полёте не было.
10.
После происшествия с Мак-Грегором лагерь на Марине законсервировали. Результаты исследований и раньше не оправдывали инвестиций, а после трагедии и связанным с ней нездоровым ажиотажем, содержание станции стало очевидно нерентабельным. Не в смысле коммерческой деятельности, разумеется, а в перспективе дальнейших исследований. Руководство явно разочаровалось в авансах, щедро выделяемых на первом этапе. Знания о Марине зашли в тупик. Человеческое любопытство разбилось о гранит прагматичности. А сидеть и ждать у моря погоды космические боссы не собирались. Технологии, способные сдвинуть науку о Марине могли появиться и через десять и через пятьдесят лет. А могли не появиться вовсе. Время романтически настроенных пионеров давно прошло. А эра всеобщего благоденствия ещё не наступила.
Вайс никогда их не разубеждал. Ни постоянно отводящего глаза при разговоре Йона Стиллера, начальника сектора, ни тем более Георгия Таутию, главного шефа направления. Ян часто спрашивал себя, хочет ли он ещё раз оказаться там, на поверхности. И никак не мог однозначно ответить самому себе. Даже отбросив страх и абстрагировавшись от произошедшего. Тайна Марины представлялась чем-то чудовищным, она была сродни бездне, массивной чёрной дыре, в которую невозможно заглянуть. А можно лишь догадаться о самом факте её существования, наблюдая её аккреционный диск.
Почему прыг-скок наблюдал только Вайс? Почему Мак-Грегору этот феномен остался недоступен? Или он просто не подал виду? Почему тогда не воспользовался им, когда… Когда им воспользовался Ян?
Было много странностей.
Как-то им пришлось отлаживать геодезический модуль почти на самом периметре лагеря. Поехали вдвоём, так как поодиночке покидать станцию не разрешалось по инструкции. Вездеход вёл Ян. Он медленно и плавно вписывался в повороты, обозначенные электронными вешками. Важно было двигаться только в этом коридоре. От центрального помещения к границе периметра было проложено всего две безопасных дороги. Любое отклонение в сторону было чревато непредсказуемыми последствиями. В своё время Вайс вспомнил об одном фантастическом романе, прочитанном в юности. Там первопроходцы кидали вперёд гайку с куском материи - если гайка летела, как ей и положено - путь до места её падения был безопасен. Так вот, дороги на Марине прокладывались по тому же принципу. Мак-Грегор в соседнем кресле сидел мрачный и насвистывал воинственный мотив. Его немузыкальный свист начинал уже раздражать, и Ян дружелюбно посоветовал коллеге заткнуться. Эван по обыкновению осклабился и, ни к селу ни к городу, сообщил, что на Силесте голубые лягушки приманивают своих самок именно свистом.
Вайс резко нажал на тормоз, и Мак-Грегора от неожиданности мотнуло вперёд, к вогнутому обзорному стеклу. Он едва не набил об него шишку.
Ян тем временем стал осторожно сдавать назад, выруливая обратно на траекторию.
- Давай, я поведу, - тут же предложил Эван. - Я в детстве был чемпионом района по картингу.
Потом, уже на месте, Ян задумчиво смотрел из кабины вездехода на фигурку в скафандре, склонившуюся над мачтой модуля. Мак-Грегор ковырялся в инструментальном отсеке. Его движения, скованные скафандром, были медлительны и плавны, и Вайса от этого созерцания стало клонить в сон. Чтобы взбодриться, он принялся вертеть головой, рассматривая поверхность планеты. Ночь, большую часть года царившая на Марине, была, как всегда, размалёвана всполохами природных катаклизмов.
Немного поодаль возвышались пики «стальной гряды», острых скальных образований, по вершинам которых то и дело проскакивали сиреневые ореолы слабо светящихся искр. Чуть дальше и правее располагалось одно из «грозовых полей» - участок поверхности, в которую непрерывно вонзалось с десяток разнокалиберных молний. И без того яркую иллюминацию дополнял, бивший метрах в тридцати от вездехода, сразу за периметром, большой паровой гейзер. Он бил вертикально вверх, рассыпаясь на максимуме прозрачным изумрудным грибом, очерчиваемый лоскутами вертикальных волокон, словно гигантская медуза. Кроме этого весь ствол коллоидного раствора утопал в исполинских клубах светло-зелёного пара, красиво переливающегося разными оттенками, преломляясь в свете местной луны.
Вайс представил, чтобы бы случилось, если бы он отключил внешний аудиофильтр. Громоподобные звуки Марины заполнили бы мозг, вгрызлись бы в него неумолкаемой какофонией. Писк, скрежет, аханье, клёкот, шипение, рёв и ещё сонм звуков - режущих, колючих, шершавых, причиняющих почти физическую боль, сводящих с ума. Это Марина, сынок - Вайс представил, как будет рассказывать в будущем о своей вахте какому-нибудь восторженному стажёру.
Тоненько пискнул датчик давления на приборной панели. Ян на несколько секунд отвёл взгляд вниз, убедился, что тревога не заслуживает дополнительно внимания - обычная перестраховка трусливых механизмов - снова глянул через стекло кабины и обомлел.
К гейзеру шёл Мак-Грегор. Он был уже за периметром, что представлялось совсем уж самоубийственным, и продолжал удаляться. В память Вайсу врезался, отсвечивающий матовым, заплечный ранец, раскачивающийся в такт шагам Эвана. Напарник шёл прямо в эпицентр гейзера, его уже коснулись крайние сполохи зелёного дыма.
Вначале Вайс закричал просто в купол кабины. Затем, лихорадочно нащупав и зажав клавишу связи - уже в переговорное устройство. Что-то вроде «Эй!» или вроде того. А может и просто «А-а-а!». Оставалось несколько десятков секунд, и, если ничего не изменится, Мак-Грегора стремительно подбросит вверх бьющий из-под земли газ, бросит не просто как щепку, а как микроскопическую пылинку, попавшую в торнадо. Переломает все кости, превратив их в студень, прочертит Мариновскую черноту мёртвой человеческой особью и, надсмехаясь, выплюнет за ненужностью.
- Что за пожар? - Раздался в наушнике достаточно спокойный голос Мак-Грегора. - Жена рожает?
Вайс липко сглотнул - фигура в скафандре растворилась в стволе гейзера.
А в голове Яна продолжал звучать голос напарника, тот, как обычно, трепался о какой-то ерунде.
Холодея, Вайс повернулся почти на 90 градусов и посмотрел в противоположную от гейзера сторону.
Мак-Грегор стоял возле геодезического модуля руки в боки. Разумеется, Ян не мог видеть его лица за зеркальным отражением забрала шлема, но, продолжая слышать его голос, не сомневался, что тот сейчас ехидно ухмыляется.
11.
Кежич ушёл в клинику, сегодня была его очередь беседовать с фигурантами. Вайс решил посвятить рабочий день анализу. Предстояло просмотреть массу информацию, связанную с похожими случаями, отсеять явные фальсификации, систематизировать данные. Проверить на совпадения с анкетами контрагентов.
Ян заперся в гостиничном номере, подключился к сети и запустил несколько поисковиков. Пока компьютер обрабатывал запросы, Вайс накатал утренний отчёт в контору, заварил кофе и разложил на столе файлы дела.
Несмотря на трудоёмкость и рутинную скучность, Яну нравилась эта часть работы дознавателя. Просматривая терабайты информации, сопоставляя факты, выискивая параллели, он представлял себя анахроничным детективом, следователем, человеком, который в массивах цифр ищет ключ к расшифровке, улику, способную помочь распутать весь клубок. Другой вопрос был в том, существует ли такая улика в принципе. Потому что очень часто оказывалось, что время и силы потрачены впустую, а разгадка, если её и можно так назвать, крайне тривиальна, если не примитивна.
Для начала Вайс решил освежить знания о синдроме Гауди-Михельсона, о котором упоминал лечащий врач пилотов. Не слишком углубляясь в медицинские подробности, удалось выяснить, что это невротическое расстройство, проявляющееся в страхе перед космическим пространством. Некоторая разновидность агорафобии, распространённая именно на бескрайние просторы космоса. Немудрено, что чаще всего синдром проявлялся у пилотов дальних рейсов. Основными признаками его были: перманентная тревога, приступы паники, прогрессирующая социопатия. В запущенных случаях - общее ухудшение физического состояния, нарушения в вестибулярном аппарате, апатия, психозы, галлюцинации.
Ян подчеркнул последнее.
Симптомы… лечение… реабилитация… примеры…
При несомненном сходстве с анамнезом контрагентов, у Вайса всё-таки были большие сомнения в правильности данного диагноза. Он надеялся, что Кежич после сегодняшнего общения прольёт свет на это дело. Пора бы уже выдвинуть основную версию.
Больше всего Вайса смущало, что патология проявилась у двоих почти одновременно. А ведь был ещё непонятно пока кем отправленный сигнал SOS и аварийная посадка на Миддлрок, рейсовый порт назначения Эйджла. И категория груза 2Д, который при определённых условиях мог бы и сдетонировать. Ян подозревал, что именно этот факт, связанный с опасностью груза и стал поводом для взятия дела на контроль управлением СКБ, а не остался под юрисдикцией местного отдела.
Так, теперь обработка данных поиска.
Вайс подлил кофе в чашку и принялся методично штудировать информацию, возникающую на экране.
12.
Это было удивительно, но Мак-Грегор успел даже повоевать. Как он умудрился попасть на службу в штурмовой корпус быстрого реагирования при Системе Профилактики Перифирий, в армейское подразделение особого назначения ИГЛА, Вайс так толком и не понял. Когда он заинтересовался, и в кои-то веки принялся задавать вопросы, Эван стал невнятен и быстро перевёл разговор на другую тему. Как понял Ян, его напарник прослужил в корпусе почти два года, правда, в интендантской службе, но тем не менее.
Когда «иглы» высадились для подавления мятежа на Урагане, Мак-Грегор с другими наёмниками из астропехоты расквартировался в местном селении аборигенов. Причём в этом посёлке остались только женщины, всех мужчин, как оголтелых сепаратистов, либо уже убили, либо должны были убить, как только отыщут в джунглях.
Такого я ещё не встречал, Вайс, говорил Эван, морщась и отхлёбывая чай. Они, эти мулатки, были как собачонки. Они сразу же разобрали всех солдат и стали им прислуживать, ну если ты понимаешь, о чём я. Появись такая в нашем обществе на Кольце, она стала бы идеальной женой. Они приносили воду, готовили маковые лепёшки, хоть и ужасные на вкус, но других вариантов всё равно не было. Они мыли новых мужей в травяном душе, таскали провизию, ублажали ночью, повинуясь любым желаниям. И они ничего не требовали взамен, Вайс. Ну там не просили ничего вовсе. Моя ходила за мной повсюду, как привязанная. Ей только ошейника не хватало. Большую часть времени она меня ужасно раздражала. Ну ты подумай, я сижу в нужнике, а она стоит рядом за дверью и держит наготове листья папоротника. Всё бы ничего, но все они были дурнушки, попросту говоря почти уродливые. У них были расплющенные на пол-лица носы с надрезанными ноздрями и глаза с кроваво-красными зрачками. Причём многие из них были лысые, лишь некоторые с подобием жиденькой косички.
Однажды мы пошли на околицу расслабиться и выпить. В тот день стояла ужаснейшая духота, а влажность на Урагане была такая, что любая царапина гнила неделями. Так вот, Вайс, мы пошли в погреб «дядюшки Джо», как мы его прозвали. Это был грот одного убитого повстанца с запасами ледяного биндера, местной браги из хмельных муравьёв. Пока мобильные отряды рыскали по джунглям, свободные от вахты пехотинцы и солдаты из вспомогательных служб, вроде моей, куковали в этой гребанной деревушке, где из всех развлечений, если не считать аборигенок, был этот самый погребок.
Нас было пятеро амбалов и ещё четверо аборигенок, семенящих рядом. За две хижины до подвала на пыльную дорогу вылетел ошалелый бронец - это типа вепря, только ещё больше. Скорее всего, он был бешенный или ещё что-то в этом роде. Он неожиданности все как-то опешили, а он, не давая нам опомниться, направил бивни на Сэма Йоккина и кинулся вперёд. Он бы насадил его на рога, как бык зазевавшегося тореро, если бы не аборигенка Сэма. Она со сверхъестественной быстротой встала на пути зверя, и тот просто воткнулся в неё, поднял на бивни, мотнул головой так, что она, как картонная игрушка, отлетела далеко в сторону. Но этого хватило, чтобы один из парней обнажил свой «томпсон» и разрезал бронца на две части. Аборигенка, спасшая Сэма, некоторое время смотрела на нас, лёжа на дороге и придерживая кишки, вылезшие из распоротого живота, а потом, так и не издав ни звука, закрыла глаза и умерла.
Чёрт, сказал тогда Сэм, теперь и вправду не мешало бы пропустить стаканчик.
Вайс никак не понимал, как можно быть таким человеком, как Мак-Грегор. Как можно так цинично оценивать происходящее в жизни. Ему приходилось слушать все эти истории и ненавидеть себя за это. В эти минуты он словно становился пособником своего напарника в его россказнях. Он словно бы одобрял и поощрял его, молча впитывая в себя эту извращённость. Он пытался успокоить себя спецификой условий, их изоляцией, наконец, выдержкой, которой должен обладать каждый мужчина, но… Это были отговорки. Нужно было просто встать и дать Мак-Грегору в морду. Чтобы у него скула треснула.
Но вместо этого, Ян просто отворачивался и подолгу смотрел в иллюминатор на Марину. На гигантские протуберанцы сжатого газа, на сизый туман, струящийся из кратеров, на светлячки статического электричества на краях скал. И думал, что любая вахта когда-нибудь кончается.
13.
Вайс часто ловил себя на мысли, что в отношениях с Мирандой его разум раздваивается. Она открывала в нём какие-то новые грани, совершенно не свойственные ему ранее. Более того, немыслимо возможные. Ян готов быть поверить в ведьминский приворот, но только не в рациональную биохимическую формулу чувства, называемого любовью. Это не была любовь - это было неконтролируемое обожание, жгучая ревность, немотивированное беспокойство, беспричинная ярость, болезненное отчаяние. Всё то, что раньше никак не могло ассоциироваться с мироощущением старшего штурмана гвардейского флота. Это было невыносимо, но без этого не хотелось жить.
Миранда. Она издевалась над ним. Большую часть их встреч она находилась в изменённом сознании. Вайс проклинал всё и вся, но не мог ничего с этим поделать. У неё горели глаза, она была порывиста в движениях, от качелей её настроения кружилась голова. Она доводила его до изнеможения в постели. Она была до безумия грациозной. Но это была не она - а всего лишь её развратный двойник. Вайса это бесило, выводило из себя, заставляло бить костяшками пальцев в стену, оставляя на ней кровавые смазы.
Каждый раз он со страхом приближался к квартире Миранды на последнем этаже сотовой ячейки Миллениума «Кресты». Его подташнивало от напряжения предчувствия. Но не от того, что он скоро увидит её. А от того, какой он её увидит. Он умолял судьбу, чтобы та дала возможность через секунды увидеть пару грустных глаз с серебряной поволокой во взгляде. Безвольно опущенные уголки рта и едва заметную паутинку микроскопических морщинок над переносицей. Он бы пожертвовал многим ради этого. Но чаще всего - почти всегда - его ждал стеклянный взгляд горящих глаз, нездоровый румянец на гладкой коже и ломаные движения, приправленные щенячьим неестественным восторгом.
Введение себя в искусственный транс было одним из необходимых условий нахождения в группе ожидания у некронов. Не все могли это освоить, для некоторых транс удавался только после нескольких лет тренировок. Миранда освоила его за неделю. Виной тому оказался лишнй зубец на Т-гистограмме, который она выявила у себя при тестировании на био-иммунитет. Даже тут она была не такая как все.
При ментальном трансе вегетативная нервная система реагирует на такое изменённое состояние иннервированием в том числе и надпочечников, нейроимпульсы от которых по рефлекторным дугам возбуждают уже подкорку мозга. У человека обостряется восприятие действительности, в кровь впрыскиваются дополнительные порции адреналина и энодорфина, его мозг как бы выходит на другой уровень восприятия, параллельный текущему. Чаще всего претенденты, достигнув нирваны, просто лежат без движения, предаваясь мечтам и напоминая древних курильщиков опия. Но на некоторых транс оказывает прямо противоположное действие - такие люди демонстрируют приступы бурной двигательной активности. Миранда относилась ко второму типу кандидатов в некроны.
Однажды - всего однажды - Вайс застал её на стадии входа в транс. Он до сих пор старался даже не прикасаться к этому воспоминанию, настолько оно было для него чудовищным. И то, что произошло потом, и едва не кончилось трагически. Это… нельзя. Не надо. Ян впоследствии всегда умышленно перескакивал на что-нибудь другое, словно судорожно перелистывал страницу памяти.
Миранда. Миранда. Опять она. Только уже позже.
На кровати, среди мятых, беспорядочно раскиданных простынёй. С закушенной от предчувствия страсти губой и с потёками чёрной туши под глазами. И с раскачивающимися кольцами наручников в зажатой руке…
14.
Вайс просматривал подборку файлов о случае с «изгнанием дьявола» у опытного космопроходца Ирмо Селина, когда мягко заурчал вызов видеофона. Ян с некоторым недовольством оторвался от экрана - случай Селина мог считаться похожим на случившееся с контрагентами, хотя и с очень-очень большой натяжкой. Но Вайс слегка увлёкся, так как история была занимательной.
На связи был Кежич.
- Слушаю, - Ян включил доступ.
- Как успехи? - поинтересовался психиатр.
- Пока топчемся.
- У одного из наших, который поменьше размером, поднялась температура.
- Эм-м… Это что-то значит?
- Понятия не имею. Просто, ну… Я решил, что вы должны быть в курсе.
- Вы уже с ними побеседовали?
- Да. Никаких патологий не обнаружено, как я и сообщал ранее.
Ян очень чётко представил, как Кежич ухмыляется.
- Совсем никаких?
- Мне не очень нравится применённое вами слово «совсем». Оно не настолько чётко определяет верхнюю и нижнюю границы обычности состояния пациента, поэтому я не могу однозначно сформулировать свой ответ. В той или иной степени каждый, даже психически здоровый человек, подвержен психическим отклонениям. Однако, по абсолютной шкале эти отклонения настолько ничтожны, что ими можно попросту пренебречь и ни в коей мере не применять к такому человеку термин «больной» либо «ненормальный».
- Так, Мирослав, давайте заканчивайте с этим. Что я вам, барышня? Давайте, выкладывайте уже, зачем позвонили.
- Я же объяснил, у того, который…
- Мирослав!
- Ну хорошо, хорошо… Не обижайтесь, мы всего лишь проходили простенький психологический тест… Итак, у того, который побольше, среди багажа был обнаружен бутылёк тетраглуоксидина, он же в просторечье глэм, или, если хотите, жидкий мескалин. Вы знаете, что такое мескалин?
- Наркотик?
- Не просто наркотик, это галлюциноген. Жидкий мескалин синтезировали в конце прошлого века, он хоть и гораздо слабее оригинального порошка, но в определённых дозах способен вызывать похожий эффект в ЦНС.
- Откуда на корабле такое вещество?
- А этот хмырь уверяет, что не знал о его свойствах. Он, видите ли, коллекционирует разные экзотические напитки в маленьких бутылочках. Знаете, есть такие коллекционные коньяки и тому подобные шкалики. И вот как-то на одной из планет периферии ему кто-то продал пузырёк с мескалином, уверяя, что это неплохое пойло.
- И что, пузырёк был неполным?
- Не так. Пузырька не было вообще. Я имею в виду в целом виде. Эксперты нашли осколки в утилизационной ёмкости. И по остаточным следам определили вещество.
- Хм.
- Этот, который побольше, уверяет, что вроде бы да, разбил как-то эту склянку. Якобы она давно болталась у него в багаже среди подобного хлама, но так как была не очень презентабельной на вид, особой ценности не имела. Я же полагаю, что они её употребили в один из особо меланхоличных вечеров.
- Выпили? Обычно коллекционные экземпляры не выпивают.
- Я вас умоляю, Вайс. Это же обычные работяги. Космолетчики.
- Хм. И маленькая склянка дала такой эффект?
- Почему бы и нет?
- Всё так просто? Признаюсь, меня не покидают некоторые сомнения.
Вайс сам не понимал, но почему-то его разум отторгал настолько простое объяснение. Обычное отравление? Неужели всё-таки психиатр прав и можно вызывать Логана?
- Вайс, я надеюсь, вам не стоит упоминать о бритве Оккама?
- Ладно, Мирослав, давайте я для галочки закончу всё-таки перекрёстный поиск и с чувством выполненного долга, так сказать…
- Конечно, конечно… Делайте всё, что считаете нужным. Я же просто довёл до вас значимую информацию, только и всего.
- И несомненно я вам очень признателен.
Вайс непроизвольно перенял витиеватую манеру обращаться у коллеги.
Кежич довольно заухал и отключился.
Ян задумчиво уставился в монитор. Последние три запроса в ближайшие полчаса должны были уже сформироваться. Пока никаких явных пересечений со случаем на Эйджеле компьютер не обнаружил.
15.
Логан на своём «Револьтине» должен был прибыть после обеда.
Вайс с некоторой долей нехорошей мстительности представил, как пилот будет брюзжать, что его дёргают туда-сюда, что это, в конце концов, не такси и так далее и так далее. Брюзжать Фредерик умел сутками.
Сейчас было ещё утро, Ян без особого аппетита позавтракал, и сейчас сидел перед экраном монитора, лениво перечитывая вчерашние сводки. Результат так и не изменился - ничего похожего на случай Стайне и Хоукса программа не зафиксировала.
Отчёт в центр был отправлен, почти все точки над и расставлены. Употребление запрещённых препаратов во время рабочего полёта - в любом случае, вне его компетенции. Пусть с этим разбирается корпоративная СБ.
У Вайса улучшилось настроение. Последнее время его мысли были заняты исключительно рабочими темами, и он как-то уже подзабыл, что после закрытия этого дела, шеф обещал ему отпуск. А отпуск - это прекрасно. Это мягкая качка, пронзительно голубое небо, и удочка, закреплённая на борту лодки. Да, и бокал тёмного холодного пива. Прямо с утра.
На мониторе возник новостной контур. Ян скосил взгляд в экран.
Миловидная девушка озабоченным голосом передавала последние известия.
Крушение грузовика, перевозившего две тысячи тонн сжиженного газа. Частично разрушен космопорт на Йенне. Два десятка жертв, в том числе, естественно, и члены экипажа.
Эх, что творится в этом мире?
Ян переключился на «Географический меридиан». Мохнатый мелогуст, разевая пасть, рычал так, что близлежащие кусты ивняка сгибались от напора. Диктор на втором плане, что-то азартно разъяснял.
Пропищал видеовызов.
Ян убрал громкость фона и дал доступ.
- Господин Вайс, - с видеобрелка на него смотрел заведующий отделением карантина клиники на Тривии доктор Моррис.
- Слушаю вас, - сухо отозвался Вайс.
- Полагаю, я должен уведомить вас, - сказал врач, - Вчера у одного из… ваших клиентов поднялась температура.
- Да, Кежич… эммм… мой коллега сообщал мне об этом.
- Да, но… Сегодня похожие симптомы проявились и у второго, к тому же…
- К тому же что?
- Полагаю, вам следует приехать в клинику.
- Приехать? - Яна это начало раздражать. - С какой стати? Выражайтесь яснее.
- Оба больных сейчас помещены в саркофаги. Есть подозрения на эпидемиологический характер заболевания.
- Вирус?
- Пока это только предположения.
- Доктор Моррис, данный случай разве вышел за рамки чисто медицинского? Ещё недавно вы были убеждены, что мы вмешиваемся не в своё дело. И собирались убедить в этом и нас.
Заведующий некоторое время молчал, потом вытер вспотевшее лицо платком.
- По инструкции о всех подозрительных случаях, - произнёс наконец он, - связанных со штаммами неопределённой природы мы обязаны ставить в известность органы. Но так как вы находитесь сейчас непосредственно на месте, я подумал…
«Чёрт вас дери!» - с откровенной неприязнью подумал Ян, - «Вас и вашу чёртову клинику!».
- Вы уже сообщали Кежичу?
- Коллеге вашему? Н-нет, я вначале вам…
- Ясно. Хорошо, мы будем минут через двадцать.
- Я понял, - сказал Моррис и тут же отключился.
Вайс ещё раз чертыхнулся, и заметил, что на мониторе замигал значок ответного сообщения из конторы.
Ян прикоснулся к нему пальцем.
Прочитал ответ. Потом ещё раз.
Неприятности, подумалось ему, не приходят поодиночке.
«Срочно свяжитесь с уполномоченным на Йенне. Там произошла катастрофа грузовика 3-го лётного класса «Ундермерш» при посадке. Оба пилота погибли. Есть основания полагать, что данный случай имеет непосредственное сходство с делом Стайне и Хоукса, т.к. незадолго до аварии пилоты «Ундермерша» передали паническое сообщение о неустановленных смертях на борту, а потом неоднократно передавали сигнал SOS, вплоть до столкновения. Проследите за исполнением протокола по форме АА, убедитесь в том, что все вещественные доказательства и документация, в том числе и в цифровом виде была опечатана. Скоординируйте действия со службой безопасности космопорта в Йенне и по необходимости побывайте сами на месте. Для мобильности в ваше распоряжение бессрочно отряжается служебный мрд-космолёт «Револьтин» (пилот Ф. Логан). О ходе расследования докладывайте каждые 12 часов. Лайон Рессинг.»
16.
Поначалу Вайс не придал особого значения своему открытию. Да и открытие, справедливости ради, было так себе. Просто Ян случайно увидел своего напарника, исчезающего за дверью главного энергетического блока. Казалось бы, что тут особенного? Экспедиционеры могли беспрепятственно перемещаться внутри станции почти в любых направлениях. Хотя выход в атмосферу за её пределы формально регламентировался и должен был в обязательном порядке фиксироваться.
Но по негласному договору главные технологические отсеки - энергетический блок, конвектор автономии, корпус регенерации - практически не посещались без веской на то причины. Во-первых, там всё контролировалось серьёзной электроникой, которая сама следила за эффективным режимом, а в случае неполадок немедленно сообщала на главный пульт. А во-вторых, что там было делать обычным дежурным сотрудникам вроде Вайса и Мак-Грегора, ведь в их свидетельствах не значилось специальности техника по станционным агрегатам или хотя бы даже холодильщика, а в самих помещениях, кроме гудящего оборудования, да километров пыльных кабелей вовсе ничего заслуживающего внимания не было.
Версию, что Эван просто-напросто заблудился или валял дурака, Ян отмёл как несостоятельную. Чтобы попасть в главный энергоблок, ему необходимо было дважды сгенерировать и подтвердить внутренний личный код, а затем после отключения магнитных замков ещё механически, вручную, откручивать запорный вентиль на самой переборке. Всё это, по мнению Вайса никак не тянуло на развлечение.
Никаких сигналов тревоги перед этим не поступало, да и если бы Эван увидел что-то подозрительное, то он обязан был сообщить об этом напарнику, а потом уже лезть в энегроблок.
Когда Вайса привлекло движение возле оранжевой двери, он направлялся из библиотеки в один из нижних складов с целью раздобыть там метрологический инструмент для фиксации напряжённости поля на планете. Ян как раз спустился по западному тоннелю в галерею на нулевом уровне и через десять метров должен был повернуть к складам оборудования. Но краем глаза, заметив в самом конце примыкающего коридора копошение - это Эван откручивал вентиль - он притормозил, приглядываясь. Сомнений не оставалось: его напарник, справившись с запорами, через секунду исчез за переборкой главного энергетического блока станции. В правой руке у него был ящик, похожий на ремонтный кейс.
Всё это было очень странным с точки зрения Вайса.
Он решил пока не обнаруживать своего присутствия. Некоторое время он ждал развития событий за углом коридора, размышляя о причинах, побудивших Мак-Грегора на данную экскурсию.
Когда до его слуха донёсся отдалённый металлический лязг закрывающейся двери,
он осторожно выглянул.
Его напарник, после того, как покинул энергоблок, как ни в чём ни бывало, включил обратно электронную защиту и, осмотревшись по сторонам - Вайс в этот момент предусмотрительно убрал голову за угол - направился в противоположном от Яна направлении, в сторону восточного тоннеля, ведущего наверх в рубку и к жилому сектору.
Причём никакого ящика в руках у него больше не было.
На этом собственно, всё открытие и заканчивалось.
Всё это было бы неважно, и, возможно, так и осталось бы простым нелепым и не совсем понятным эпизодом в их эпопее на Марине, если бы не случившаяся впоследствии катастрофа.
Тем же вечером, но уже перед отбоем, Вайс полулежал во вращающемся кресле, водрузив ноги, в нарушении всех инструкций, прямо на центральный пульт. На обзорном экране бушевала Марина. Ян некоторое время следил за блуждающими шаровыми молниями, жутковато проскакивающими в разных направлениях на поверхности планеты. Огни святого Эльма, подумал Вайс, на инерциальном полотне безумного художника-абстракциониста.
Скорее всего, именно в этот день, Ян начал опасаться Марину по-настоящему. Разумеется, он с самого начала относился к новой планете настороженно. Да по-другому и быть не могло, любой исследователь обязательно регистрирует некоторую степень страха. Без этого невозможно критическое восприятие действительности, что для пионеров космоса сродни приговору в своей несостоятельности. Ощутимый, осознанный страх. Возможность вовремя заметить трещину в асфальте. Трещину, угодив в которую, можно запустить необратимую реакцию и провалиться в пропасть.
Но сейчас, после нескольких недель работы на станции, на него, то и дело нападали приступы просто животного, безоглядного ужаса. Казалось, его мозг сжимается в предчувствии прямого удара в разум. Марина обволакивала его, заманивала в свои сети. Он внезапно понимал, насколько они не готовы к контакту с таким… неведомым. Как безоружные солдаты против танка, размером с солнце. Пока он ещё мог усилием воли справляться с паникой и не подавать виду. Но вот сколько продлится это «пока»?
- Ковбой, да? - в рубке появился Эван и кивнул на ноги Вайса на пульте. - Не хватает только стаканчика двойного эля со льдом.
Вайс промолчал. Прищурившись, он разглядывал изображение на стене-мониторе.
- Завтра придётся делать профилактику второму серво-мотору вездехода. Жужжит, как сволочь, - сообщил Мак-Грегор, шумно обрушиваясь рядом на второе кресло.
- Сделаем, - лениво отозвался Вайс. - Торопиться некуда.
Эван хохотнул.
- А что ты делал в главном энергоблоке? - не меняя тона, поинтересовался Вайс. Он по-прежнему не смотрел на напарника.
- Чего? Когда это? - Мак-Грегор вроде бы даже не встревожился.
Или сделал вид?
- Сегодня.
- Сегодня? С чего ты взял? Что бы мне там делать?
Хм, подумал Ян и медленно повернул голову, глянув на собеседника.
- Так тебя там не было? - добавив немного сарказма, переспросил Вайс и тут же вспомнил случай на периметре с двойником. На мгновение его прошиб холодный пот.
- Ты начал за мной следить? - Мак-Грегор говорил ровным обычным голосом, но в нём таилась скрытая угроза.
- Случайно заметил, - признался Ян.
- Да не был я ни в каком энергоблоке, - раздражено сказал Эван. - А даже если бы и был, то, наверное, не для того, чтобы развесить там новогодние игрушки?
- Чего ты завёлся?
- Вайс, давай будем заниматься своими делами. Нам здесь ещё долго... зимовать. Зачем нам лезть в бутылку? Не нравятся мне эти конспирологические игры. Если мне будет что тебе сказать по рабочим вопросам, я это сделаю, ок? Не надо разыгрывать тут няньку. Я уже взрослый мальчик.
- Эй, эй, полегче! - Ян усмехнулся, хотя на душе скребли кошки. Потому что его напарник прореагировал на обычный, на первый взгляд, вопрос как-то странно. И потому что в главном энергоблоке находилось сердце жизнедеятельности станции - прямоточный линейный генератор.
17.
Вайс тупо смотрел на монитор. Последние несколько часов он непрерывно сопоставлял и анализировал данные. Огромное количество данных. Поначалу задача казалась не такой уж трудной. При одиночном эпизоде пересечения приходится искать в косвенных деталях. Разброс вариантов огромен, цепляться за факты приходится во многом интуитивно. Корреляция по свойству определяется размыто. При двух похожих случаях-узлах ситуация меняется кардинально. Дело даже не в удвоенных вероятностях, а скорее в возможностях индукционной логики.
Сейчас совпадения были очень существенны. В обоих случаях корабль совершает аварийную посадку. Разница в итоговом исходе. Экипажу «Эйджла» удалось сохранить технику и жизнь, их коллегам с «Ундермерша» - нет. В обоих случаях на борту опасный груз. Возможна техногенная утечка. Сигналы SOS в развитии аварийной ситуации. Необъяснимое временное помешательство, либо другая психологическая патология. Два похожих случая всего за несколько дней. И сейчас, в данный момент, главенствующей целью становится не доскональный разбор, это можно сделать без цейтнота, в относительно спокойной обстановке, а способность предотвратить развитие негативного процесса, сиречь, предотвратить следующую катастрофу. Вот с этим медлить нельзя.
Поэтому Вайс так раздражался. Сцепленных данных хватало, монитор перед Яном желтел выделенными вероятностными областями. Программа просчитывала варианты и в графической форме подсвечивала доли пересечённых вводных. Но материал был разрознен по видам информации и целостной картины не вырисовывалось. Не было объединяющей биографической спайки - того истинного момента, где пересекались бы все линии фигурантов и от которой можно было бы выстраивать предсказательную цепочку.
Вайс нервничал, потому что нужно было решить тривиальную задачу - найти фактор, который связывал бы всех четверых пилотов. Но эта задача никак не хотела приходить к решению. С помощью компьютера Ян проанализировал биографии всех четверых, их перемещения в последние годы, связи, особенности психотипов. Потом взялся за технику - проследил путь звездолётов от постройки до последних рейсов. И теперь угрюмо разглядывал разноцветные картинки на экране. Однозначного пересечения не находилось. Другими словами, эти четверо никогда между собой полностью не пересекались. Либо Вайс просто не смог найти эту точку пересечения.
Замигал вызов видеофона.
Ян подождал, пока сигнал пройдёт через пространственный синхронизатор, чтобы ликвидировать его запаздывание из-за огромного расстояния между собеседниками и щёлкнул по клавиатуре.
- Ну как там на Йенне? - поинтересовался Кежич, материализуясь в углу монитора, - Развлекаетесь?
- Не без этого, - хмуро отозвался Ян. Было не до подначек. Совсем.
- Советую посетить Эребадж на вершине магнитной антенны. Отличный ресторанчик с чудесным видом. Помню, в 12 году я…
- Кежич, что там с больными? Есть новости?
- Да… То есть нет. Температура не спадает. Около 40 градусов. У обоих. Их держат в нейробиозе. На всякий случай. Но вы же понимаете, долго это продолжаться не может. Ещё день. Максимум два. Версия с неизвестным штаммом пока не подтверждена. Но и не опровергнута. Что у вас?
- Пока ничего определённого.
- Бросьте, Вайс, ну, в самом деле. Я же не прошу у вас конкретики. Вы все там помешаны на секретности, я давно это замечаю.
- Замечаете как психиатр?
- Как рассудительный индивидуум. И прошу акцентировать своё внимание на первом слове определения! Кстати, что говорят наверху? Извините меня за невольный каламбур. Я слышал, на место крушения отправили ещё одну аналитическую группу из Белых орлов группы минобороны? Военные всегда вмешиваются.
- Кежич, откуда вы всё узнаёте, а? Меня вот ещё никто не уведомлял.
- У меня свои источники, - врач хохотнул. - К тому же все грузовики с опасным грузом, подходящие к небольшим планетарным системам, переведены в режим ожидания на геосинхронные орбиты. Я полагал, что по этому поводу в конторе должна начаться приличная суета, а вы сидите там как у Христа за пазухой и неторопливо сверяете данные на звёздных картах.
- Сарказм у вас преподают отдельной дисциплиной, судя по всему? - заставил себя улыбнуться Ян.
- Да, у меня всегда по этому предмету было «отлично». Удачного дня, - Кежич отключился.
Вайс некоторое время посидел в бесполезной задумчивости, затем ещё раз включил на прослушивание запись последних переговоров экипажа «Унтермерша», одновременно сверяясь с текстовой стенограммой.
Документ 1.
Декодированная текстовая фонограмма радиообмена между экипажем борта 1789 («Унтермерш») и диспетчерской службой контроля космопорта планеты Йенна.
(рабочий отрывок)
2148 2703 14.04-14.19
ККС - Командир Космического Судна
2П - Второй пилот
Д6-2-12 - Диспетчер подхода
«… 14.04 ККС: Шесть-два-двенадцать, борт семнадцать-восемьдесят девять, радиальный, курс 170, выход на А-Тэ-Тэ-Эс Четырнадцать двадцать…
14.04 Д6-2-12: Понял, Четырнадцать двадцать… Ожидайте. Снижение по пеленгу.
14.06 ККС: Идём… (неразборчиво)… У земли
14.06 2П: Высота… номинал… Скорость.. Обороты… номинал… директорные…Выход к промежуточному по расписанию…
14.06 ККС: Принял.
14.08 2П: Зелёный по пеленгу.
14.08 ККС: Зелёный вижу. Порядок.
14.11 Д6-2-12: Подходите промежуточный, пеленг 6, после отметки курс 20, снижение до эшелона 115…
14.11 2П: Какой-то шум… Только как обычно (неразборчиво) … и внутри… (неразборчиво)
14.11 ККС: Сходи давай… Шесть-два-двенадцать, понял 20, эшелон 115
14.12 ККС: Что это?
Неиндифицируемый кратковременный шум в кабине (2-3 сек)
14.12 Крик кого-то из экипажа
14.13 Д6-2-12: Семнадцать-восемьдесят девять, подтвердите промежуточный…
14.13 КТО-ТО ИЗ ЭКИПАЖА: Кто это? Зачем ты его привёл?
14.14 2П: Фары, фары отключи, о, господи, господи, господи.
14.14 Д6-2-12: семнадцать-восемьдесят девять, приём
14.14 ККС: Подтверждаю, снижение по глиссаде… 115… Двигатель! Двигатель!
14.15 2П: Господи, что он делает?! Двигатель!
14.15 Д6-2-12: семнадцать-восемьдесят девять, что у вас случилось, приём?
14.16 ККС: Подтверждаю, 115, подтверждаю…
Визг (около 6 сек.)
14.16 включается сигнал SOS.
14.16 Д6-2-12: семнадцать-восемьдесят девять, доложите обстановку! Немедленно!
14.17 КТО-ТО ИЗ ЭКИПАЖА: Уберите меня от него, уберите! (неразборчиво)
14.18 Д6-2-12: семнадцать-восемьдесят девять, неконтролируемое снижение.
14.18 Д6-2-12: ВСЕМ ЦИТО! Немедленная эвакуация, квадраты 6 и 8. Повторяю немедленная эвакуация!
14.18 Звуки похожие на всхлипы
14.19 2П: Быстрее…
Конец записи»
Конец документа 1.
Вайс уже выучил её почти наизусть, но кроме новых вопросов никаких ответов расшифровка не давала. Наличие постороннего пассажира на борту исключалось. Что косвенно подтверждало отсутствие неиденифицированных останков. Метрологическое отслеживание функциональности агрегатов судна указывало на штатную работу всех систем пилотирования до самого столкновения. Другое дело, что по этим данным создавалось впечатление, что пилоты сами убрали обороты правого маневрового двигателя и направили грузовик к земле. И после, невзирая на своевременно сработавшие системы ухода с курса, горизонтальной устойчивости, опасного кренения и опасного сближения с поверхностью, не предприняли никаких попыток для выведения космического грузовика из катастрофической ситуации. Биохимическая экспресс-диагностика не выявила патологических отклонений в функционировании органов жизнедеятельности экипажа, другими словами, пилоты до конца находились в сознании и отдавали отчёт своим действиям.
В биографиях погибших в катастрофе не было никаких неожиданностей или белых пятен - вполне стандартные анкеты.
Исаак Мехк, 42 года, стаж 19 лет, 6 лет в качестве ККС (Командира космического судна) - грузовика «Ундермерш». Стандартная карьера от окончания лётного училища на Гарпуне до Ка-эСа… Курсы переподготовки на Имхольтее. Женат. Двое детей. Уравновешен, доброжелателен.
Майк Берлиот, 44 года, стаж в качестве 2 пилота - 5 лет, ранее геологический десантник, штурман малой авиации, космоштурман. Разведён. Трое детей. На последнем месте службы одно взыскание по дисциплинарной линии - провоз запрещённых лекарственных веществ. Коммуникабельный, остроумный.
Вместе в экипаже пятый год, с трёхмесячным перерывом три года назад.
Никаких пересечений с экипажем Стайне, кроме класса грузовика и статуса груза. Они даже летали по разным маршрутам всегда!
Вайс открыл графический файл звуковой стенограммы переговоров. Вырезал куски, где вместо расшифровки слов значилось стандартное - «неразборчиво». Загрузил их в программу лингвораспознования. Подождал, нервно барабаня пальцами по столешнице.
Включил на прогон.
Шум, щёлканье, гул, бормотание. Неразборчиво.
Второй файл.
Шум, низкий фон, бормотание. Показалось, что какой-то членораздельный.
Ян поставил на этот фрагмент максимальное увеличение.
Вроде бы стало возможно различить некоторые отдельные звуки, но произносятся они с какой-то странной интонацией. Непривычно для уха.
Йии..Йиы..Йынч...Чч… Йие…Вв.. Йиер.. Йиет.. Йссс..Салл…Йиык…Йиык…
Абракадабра какая-то.
Вайс прослушал звуки несколько раз.
Ускорил скорость проигрывания… Потом замедлил…
Всё равно нечленораздельно.
Включил реверс.
Кы… Ккы.. Ласс.. Тье ... Ер…Вве… Еч.. Чны.. Ыйи… Иии…
Что-то? Что?!
Ещё раз!
Кы… Ккы.. Ласс.. Тье ... Ер…Вве… Еч.. Чны.. Ыйи… Иии…
Кластервечный?!
Вайс от неожиданности даже не поверил. Он потёр виски пальцами, пытаясь сосредоточиться и осознать, что он только что услышал.
Кластервечный. Кластер Вечный. Вечный Кластер?!
Что за наваждение? Как такое может быть?
Ошибка?
Но как?
Получилось, что он неплохо знал об этой разработке, будучи в своё время дознавателем по делу по биологической агрессии в институте Человека, директор которого был как раз учеником Эрма Ланкастера, идейного вдохновителя знаменитого Вечного Кластера.
Эту работу доктор биологических наук, профессор Эрм Ланкастер начинал с темы по изучению предела Хейфлика в межпланетном центре Евгеники. Идея была в замедлении сокращения размера теломер на концах хромосом. Цель была благородной - если возможно было бы заставить ДНК-полимеразу реплицировать концы молекулы ДНК, можно было существенно замедлить старение организма. Скорее всего, ему не удалось до конца отменить запуск программы разрушения клетки после наступления лимита Хейфлика, но через какое-то время группой Ланкастера было объявлено о экспериментально созданном Вечном Кластере, основной функцией которого являлась возможность бесконечного обновления соматических клеток, что могло привести к практическому бессмертию. Его предварительный анонс этого открытия в научном обществе был подобен сенсации, однако вызывал хорошо объяснимый скепсис коллег. Однако, презентации переворота в биологии не суждено было состояться. При транспортировке образца сам Эрл и несколько его ближайших соратников погибли при таинственных обстоятельствах в Агдомской катастрофе. По фатальному совпадению все они находились в том самом звездолёте, в котором произошла разгерметизация и разрушительная декомпрессия. Отчаянные попытки восстановить эту программу остальными сотрудниками его кафедры успехом до сих пор не увенчались. Вечный Кластер остался в истории науки бомбой, которая так и не взорвалась.
18.
Именно на Марине Вайс стал серьёзно задумываться о философских категориях. Это даже пугало. В самом деле - проживал себе вполне уже немолодой человек без всяких там рефлексий и тут на тебе. В мозгах формировалась религиозная иерархия бытия. Событийный камертон. Индивидуальная шкала, мерило по сути неизмеримого субъективного отношения к жизни. Ян удивился с одной стороны утилитарному, а с другой шовинистическому подходу к построению личной структуры. Философия выбора бывшего штурмана космофлота опиралась на утопический принцип обострённой справедливости. И сводилась к тривиальному христианскому постулату из Нового Завета:
Откровение святого Иоанна Богослова 22:12
"Се, гряду скоро, и
возмездие Моё со Мною, чтобы
воздать каждому по делам его"
Разумеется в частном, прикладном варианте. О глубине и значимости содеянного предлагалось судить из первых рук. Ни в коем случае не ставя себя на одну вершину с автором цитаты, Ян всё же оставлял за собой право оценивать деяние в своей системе координат, где метрикой пространства являлись понятные для него, хоть и эфемерные понятия. Такие как мораль, нравственность, этика и милосердие.
Что натолкнуло его на эти размышления, точно установить не удалось - то ли бессонные «ночи» на Марине, то ли Мак-Грегор, который раз за разом, с каждым новым сеансом общения вызывал всё более болезненное раздражение. Даже не содержанием своих рассказов, а тем, что Вайс ловил себя на мысли, что иногда узнаёт в поступках напарника свои собственные, глубоко запрятанные помыслы, реализовать которые из-за страха разоблачения ему никогда не удавалось.
Рассеяно вглядываясь в силуэт Эвана, вальяжно развалившегося в кресле напротив, в Вайсе закипало негодование. Праведное негодование прокурора, ещё только знакомящегося с материалами дела, но в душе уже глубоко уверовавшего в виновность обвиняемого. И прикидывающего основные тезисы для выступления перед большим жюри. Да, Вайс и сам был далеко не безгрешен, но в табеле о рангах высшей справедливости находился, по его мнению, несоизмеримо выше. Как бы ни высокомерно и по-снобистки это звучало. Необходимо было быть честным с самим собой. И только так.
Хорошо, но куда тогда отнести Миранду?
И какую Миранду? Ту, прежнюю, с развратно сдёрнутой вверх короткой юбкой? Или ту, которую он не захотел уже видеть - неподвижного истукана-некрона с биением сердечной мышцы два раза в минуту?
Ян никак не мог уложить в мыслях сознательное стремление завершить свою реальную жизнь, чтобы превратиться в физический обрубок плоти. Ради предлагаемого, и отнюдь не гарантированного величия духа, мысленного превосходства и расширения возможностей восприятия мира. Здоровая, полная сил девушка. Зачем обрекать себя на такое? Существуют миллионы людей, ущербных, безнадёжно больных, которые молят всех богов и цепляются за свою жизнь, превозмогая страшные страдания и боль. Они хотят лишь одного - жить любой ценой. И есть она. Красивая. Здоровая. Желающая вычеркнуть себя из этого мира. Как такое в принципе возможно? Какие извращённые фантазии должны побудить такое стремление? Почему все доводы разума не находят никакого отклика в её душе? Может, потому что она уже умерла, и он разговаривает с невесть как сохранившимся отражением, запрограммированным призраком, эссенцией порочной страсти?
Перед расставанием Ян написал отчаянное и очень длинное письмо с раскаянием в своих ошибках, с признанием в вечной любви, с признанием всего чего угодно в обмен на то, чтобы она просто осталась, не сбегала от него в чёрный некро-ментал, который для Вайса ничем не отличался бы от её смерти.
Длинное, стыдное, по-юношески пронзительное письмо.
Судя по индикации, она получила его в тот же день.
И ничего не ответила.
И на следующий день тоже.
А через 38 суток от неё пришёл ответ.
«Извини. Была занята немного».
И всё. Больше ни слова.
Чёрный махровый занавес скрыл подмостки. Спектакль был окончен.
Больше Ян не предпринимал попыток с ней встретиться. И ничего никогда не писал. В его будущем Миранды Хесс просто не стало.
Но в рамках его новой философской модели необходимо было оценить поступок его единственной любви, дать ей поведенческий анализ, преобразовать чувства и эмоции в двухбитный регистратор чёрно-белого. И что самое страшное - вынести вердикт. Без права на ошибку.
Но заседание по этому делу явно откладывалось. Слишком свежо, даже не смотря на время, которое не лечило, а только приносило фантомную боль, было осознание вины. Вины именно Вайса, трудноопределяемой и неочевидной. Такой вины, за которую хочется оправдаться, приведя тысячу объективных аргументов, создающих иллюзию истины.
Сущности Миранды и Мак-Грегора, словно бы были на противоположных концах воображаемого диаметра идеальной сферы - шара - в центре которого располагалась человеческая добродетель. Они были по своему порочны и не связаны ничем, кроме эфемерной нити сознания Вайса.
С этим нужно было что-то делать.
Это нервировало разум.
И Вайс сделал.
Немного позже.
19.
Оказывается, никто не сидел, сложа руки. Почти всегда Вайс надеялся только на себя. Получая очередное задание от руководства, он никогда не думал, что кто-то сможет выполнить эту работу за него. И двигала им вовсе не ревность, а обыкновенная ответственность, прочно заложенная в него с штурманской юности. В те времена, когда от этого зависела его собственная жизнь. И любая несобранность или безответственность являлась чреватой необратимым исчезновением его собственного мира.
Часто у него были помощники или коллеги, и так же часто они здорово помогали ему в дознаниях, но он никогда не предполагал заранее, что так и должно быть. Он воспринимал это как неожиданный бонус, разумеется, с благодарностью, но никогда - с ожиданием. Он всегда надеялся только на себя. Почти всегда.
В связи с произошедшими событиями в их конторе поднялся понятный аврал. К первичной обработке материалов были привлечены нештатные сотрудники, а также инспекторы смежных ведомств. Несомненно, такие меры были оправданы - профилактика космических катастроф имела высочайший приоритет.
В центральный офис управления СКБ стекались рапорты о всех незначительных происшествиях на периферии, которые могли иметь косвенное отношение к случившемся инцидентам.
После обеда Вайс получил срочное сообщение - фонограмму протокола по опросу об аварийных происшествиях пилотов регулярных рейсов. Сотрудник СБ Розового Фламинго, некто Тойво Рескуинен обратил внимание на необычное происшествие, о котором ему поведал пилот магистрального грузовика Око, совершающий рейсы в системе Лиры. Случай показался безопаснику необычным и он, проведя дознавательский опрос по форме 16, переслал данные в центральное бюро. Сейчас Ян включил эту запись, одновременно скользя взглядом по синхронизированной текстовой версии.
Документ 2.
Форма 16. Предварительный опрос-дознание
Участники записи:
Тойво Рескуинен (в документе - «ТР»), младший инспектор СБ «Магеллан», Розовый Фламинго
Роберт Найс, (в документе - «РН»), пилот, корпорация Вектор, магистральный звездолёт класса 3 «Око»
2148, 2803 9:12 - 9:35
Пресс-служба, Розовый Фламинго.
[… -
ТР: … Чуть подробнее, где это случилось по координатам? И когда?
РН: Больше месяца назад. На участке между Геркулой и Континентом, координаты я указывал. Просто было моё дежурство и я…
ТР: Так что собственно произошло, Роберт?
РН: Можно Боб. Да так-то ничего не произошло.
ТР: Хорошо, Боб. Переформулируем. Что привлекло ваше внимание?
РН: Сработал один из датчиков опасного сближения.
ТР: Что это значило?
РН: Пока ещё ничего. Странным было то, что остальные датчики молчали. Система индикации опасного сближения многократно дублирована и кроме гравитационного датчика, который сработал, оснащена ещё несколькими видами - электромагнитным, локационным, наконец, радиодатчиком системы ЕРКС (Единый Реестр Космических Судов - прим. ТР). Но все они молчали.
ТР: Так.
РН: При выявлении препятствия по ходу курса корабля срабатывает система визуального оповещения, а при опасном сближении - добавляется ещё аудио-предупреждение и включается общая тревога.
ТР: Ясно. Но до этого не дошло?
РН: Не дошло. Тревоги не было. Потому что датчик как загорелся, так через несколько секунд и погас. Я подумал, что несправен сам датчик. Глюк. Бывает. Да я и сейчас так думаю.
ТР: Срабатывание датчика ведь было отражено на параметрическом самописце?
РН: Да, я штатно доложил об этом инциденте по прилёту в порт.
ТР: Позвольте мне спросить, как неспециалисту. Если предположить, что датчик сработал не ошибочно, что был какой-то объект. Такое возможно в принципе?
РН: Ну я тоже не настолько разбираюсь в этом. Но гравидатчик срабатывает на изменение гравитации, которое может быть вызвано массой объекта. То есть, если бы, к примеру, по курсу корабля неожиданно возникло бы какое-то космическое тело, он бы сработал, конечно. Только в этом случае все остальные датчики сработали бы синхронно тоже. Кроме ЕРКСа. Он бы сработал в случае обнаружения космического судна, оборудованного единой системой регистрации.
ТР: Хм. То есть срабатывание одного гравитационного датчика, без активирования других невозможно?
РН: Не знаю, я не физик. Но внезапное появление в пространстве невидимого, неосязаемого объекта, не имеющего массы и, тем не менее, влияющего на гравитационное взаимодействие мне очень сложно представить.
ТР: А возможно появление если не объекта, а какого-то энергетического поля?
РН: Ничего не могу сказать, это вам лучше поинтересоваться у специалистов.
ТР: Хорошо. Что вы ещё можете добавить по этому инциденту, Боб?
РН: По этому. Да ничего.
ТР: Вы ещё говорили про сны.
РН: Ну да, но я не уверен, что это однозначно связано. Может просто совпадение.
ТР: И всё же, вы не могли бы пояснить.
РН: После… Ну после инцидента мне той же ночью приснился жуткий кошмар. И потом.. Ещё снились. Очень часто. Хотя до этого ничего подобного не случалось. Я даже ходил к психоневрологу. У меня была бессонница и… В общем он выписал таблетки. Последнее время такое случается намного реже. Сон почти нормализовался.
ТР: В чём заключался сам кошмарный сон?
Молчание несколько секунд.
РН: Чаще всего… Чаще всего, что в меня вгоняют стальные изогнутые крючки на стальной проволоке, причиняя неимоверную боль и потом… кто-то тянет за эту проволоку в разные стороны, выворачивая меня наизнанку…
-…]
Конец документа 2.
Вайс закрыл глаза. Это было трудноидентифицируемое предчувствие озарённости. Эмоции на мгновение словно заморозились, рассудок сжался от холода. Чтобы в следующую секунду наступило просветление. Так, для очистки совести, Ян извлёк файлы с телеметрией на Эйджле и Ундермерше. Он уже знал, что там увидит. В противном случае, этот рапорт не прислали бы ему с литерой "крайне важно". Логика не подвела. В обоих случаях графики зафиксировали пиковые всплески, что скорее всего объяснялось срабатыванием гравидатчика. Разумеется, нужно было всё установить абсолютно точно, без всякой двусмысленности, но это технический вопрос, для которого нужно время, но это время действия, а не время размышления. Чисто прикладной момент. Вайс для себя уже не сомневался - они нашли иголку даже не в стогу сена, а в целой вселенной. Пусть эта иголка даже и не иголка вовсе, и с её овеществлением возникает больше вопросов, чем ответов, но тем не менее.
Слишком был свеж негативный опыт Марины. Полное фиаско в научном плане, психологический крах и технологическая безысходность. Там Вайсу не удалось уловить даже тени пресловутой "иголки". Может потому, что он переоценил свои силы или от того, что он не предоставил специалистам по расследованию всей исходной информации, что само по себе являлось серьёзным должностным преступлением. Он просто хотел разобраться сам. В себе и в Марине. Но не смог. Можно сказать, что не смог, потому что... потому что вместе с ним погиб Мак-Грегор.
Запищал канал связи, Вайс скосил взгляд в угол экрана и раскрыл окно соединения.
Кежич был на экране какой-то странно перекошенный. Впрочем, Вайс догадался, что тот выходит на связь с больничного терминала, оборудованного общей синхронизацией, а не специальной, по которой они обычно общались. Поэтому даже несмотря на наличие пространственного модуля, были помехи в изображении, а голос коллеги иногда запаздывал на несколько секунд.
- Вайс, у меня для вас дурные новости, - сказал Мирослав, неприятно скалясь.
- Что произошло?
- Хоукс умер.
- Один из пилотов? Причина?
- Пока нет причины, - Мирослав пожал одним плечом. - Его планово вывели из нейробиоза, а через тринадцать часов зафиксировали смерть мозга.
- Нет даже предварительного диагноза?
- Официального нет. Ждём ещё специалистов патологоанатомов. Но там какие-то странные вещи.
- В чём странность?
- Вы знаете, Вайс, я могу ошибаться, но... Если бы сейчас меня заставили сказать своё мнение о причинах летального исхода Реджи Хоукса…
- То что? Ну вот я вас как раз и спрашиваю ведь.
- Возможно, я знаю не всю картину, но по тем исследованиям, что мне предоставил доктор Моррис…
- Мирослав, давайте как-то ближе…
Кежич принялся говорить, но голос проявился из динамика только через несколько секунд:
- Я наблюдаю нечто странное. Вот если бы я не знал анамнеза и мне просто предоставили бы такой труп, уж простите за натуралистичность выражения, то я бы с большой долей вероятности поставил бы такой диагноз. Мне придётся слегка утомить вас терминологией, но я вынужден это сделать, чтобы объяснить свой вывод: смерть, судя по всему, наступила от отёка мозга, но вот что привело к нему большой вопрос. У пациента выражены сильные повреждения кишечника, слизистых оболочек рта и глотки, внутреннее кровотечение, выраженные прижизненные проблемы с сердцем, в последние часы жизни лихорадочное состояние с коллапсом сознания, температура до 40, непрерывная рвота. Если бы мне сейчас предоставили исследования по кроветворению, то я уверен, что и там была бы ярко выраженная патология. Так вот. Всё вместе - это симптомы острой лучевой болезни, Вайс.
- Хм… Ионизирующее излучение?
- Именно. Но вот в чём нестыковка. Это симптомы острой лучевой болезни, которые становятся выраженными после семи-девяти дней после облучения. Насколько я понимаю, никаких признаков радиационного воздействия перед нейробиозом у пациента не было. И такая картина поражений никак не смогла бы проявиться, к примеру, из-за однократного мощного воздействия излучения. Другими словами, если бы пациент разово получил 5000 бэр, он бы, конечно, погиб, но посмертная картина поражений была бы, несомненно, иной, очень далёкой от имеющейся. У него даже нет выраженных повреждений кожи, лишь слаборазвитые эритемы.
- Эритемы? - тупо переспросил Ян.
- Покраснения кожи, указывающие на воспаление, - пояснил психиатр.
- Вы как-то можете всё это объяснить? - озадаченно поинтересовался Вайс. - Что вообще происходит?
Кежич пожал плечами, на этот раз обеими.
- Надеюсь, профильные специалисты смогут, - с почти незаметной иронией добавил он.
- А что со вторым пилотом?
- Что-что? Пока жив, но весь корпус реанимации стоит там на ушах. Ему сделали иммуноблокаду и готовят второй цикл нейробиоза, что чревато, конечно, необратимыми последствиями для здоровья, но что позволит хотя бы на какое-то время поддерживать его жизнь.
Ян как-то попытался сопоставить смерть пилота с последними новостями по поиску, но ничего не вышло. Эти события словно бы происходили в двух непересекающихся плоскостях, и никак не удавалось даже гипотетически увязать их в звенья одной цепи.
20.
Иногда Ян представлял себе Марину как единый организм. Невозможная, поражающая воображение планета в его представлении просто прикидывалась почти обычной. Небольшие странности в этом случае были всего лишь допустимым отклонением. И всё это время она копила энергию для возмездия. Как ведёт себя организм, если над ним проводят опыты? Если самому исследователю даже не ясно, что же он исследует и что надеется отыскать. Организм пытается защищаться. Он использует все ресурсы, словно обрастая бронёй. Но экспериментатор неумолим. Он продолжает дырявить кожу, выжигать сосуды, воздействовать на мозг жёстким излучением. До тех пор, пока не наступит критический предел восприятия, и организм не нанесёт ответный удар.
Вайс до сих пор точно помнил разговор, состоявшийся у них с напарником накануне трагедии.
Мак-Грегор был по обыкновению небрежен, насмешлив и разговорчив. Интересно, если бы ему тогда сообщили, что сегодня, возможно, его последний вечер в этом мире, стёрло бы это знание с его лица эту идиотскую ухмылку? Вряд ли. На войне он слишком часто сталкивался со смертью, чтобы думать о ней постоянно. Боевые потери никак не идентифицировались с собственной кончиной и любые предсказания на эту тему воспринимались со здоровым скепсисом.
Вайс помалкивал, рассматривая лиловый туман в витражном окне, а Эван снова трепался о женщинах.
- Убери у бабы красоту, что останется? - спрашивал он, хотя в ответе, как и обычно, не нуждался. - Оболочка в данном случае имеет первостепенное значение. Я не имею в виду элитную красоту. Я говорю об обычной бытовой привлекательности или миловидности или как там её по-научному обзывают.
- Это ты к чему? - поинтересовался Вайс.
- Стереотипы, - Макрегор улыбнулся, но улыбка у него была странная. Лицо приняло не радостное, а какое-то отрешённое выражение. - Фокус в том, что вас волнует в женщине. Это может быть её грация или тембр голоса. Дурнушек никто не любит. Все только делают вид, что заинтересованы в её внутреннем содержании. Если взять и вложить содержание в красивую оболочку будет совсем другой эффект, уверяю тебя.
- Чисто мужское рассуждение. Тот же стереотип.
- Ни черта подобного. Нас поглощает толерантность. Мы не замечаем очевидных истин, убеждая себя в несуществующих материях. И начинаем вначале верить им, а потом и поклоняться.
- Эка тебя развезло на философствования, - заметил Ян.
Эван снова ухмыльнулся.
- Философия у меня предельно простая. Я собираюсь прокантоваться тут с тобой ещё с месячишко, потом получить расчёт и закатиться куда-нибудь на лазурный пляж. Чтобы лежать на песке и обнимать парочку местных девочек. Причём обязательно, чтобы одна была беленькая, а вторая жёлтенькая, как мулатка. Или как аборигенка с Сирты. Там у них, понимаешь ли, из-за состава атмосферы, кожа приобретает ярко жёлтый оттенок.
- Ты рассуждаешь, как прыщавй юнец, тебе не кажется? А вот то, что происходит там, - Вайс ткнул пальцем в сторону витража. - Это разве не достойно внимания?
- А что там происходит, Вайс? Очередной каприз природы? Это всего лишь особенность местности, на которой мы выполняем свою работу. Явление того же порядка, что эстерлинский кровавый дождь, например. Да, кровавый, но всего лишь дождь. Экзотика!
- А как ты думаешь, бывают живые планеты? - спросил Ян и сразу же пожалел об этом. Вопрос звучал очень глупо.
- Да перестань! Что за чушь?.. Я понял, - Мак-Грегор поднял вверх палец. - Это всё от долгого воздержания. Когда тебе не хватает женского внимания, ты занимаешься дурацкими разглагольствованиями и выдумываешь себе фантазии… А знаешь, я буду отличным аналитиком в старости, если доживу, конечно. Сидеть перед окном, смотреть через стекло на мягко падающий снег и размышлять о вечном. Потому что обычно о вечном начинают размышлять тогда, когда перестают волновать женщины.
Вайсу внезапно показалось, что он узнал в болезненно-туманной картине снаружи знакомые очертания. Будто бы Марина проявила для него из молочного киселя, растворённого в атмосфере, контуры двора его детства. Едва заметные, проявившиеся слабеньким полупунктиром штрихов, но, всё же узнаваемые, ломаные линии железной конструкции для лазанья, остов кургузой зимней горки, качели, с подвешенным на цепях сиденьем. Он всегда их боялся. Вдруг он раскачается так высоко, что окажется в какой-то момент в верхней её точке, вниз головой. Страшно представить, что может тогда произойти. Башенка с флюгером на конической крыше, который никогда не крутился по ветру, видимо, приржавел.
Это было нехорошее воспоминание. У Яна даже заныло в животе. Потому что это был двор интерната, в котором он провёл четыре года своей детской жизни. Тогда ему казалось, что время оборачивается вспять. Что каждый день начинается с одного и того же. Он спускается с крыльца и видит этот осточертевший пейзаж. День за днём, год за годом. И кроме этого не происходит ровным счётом ничего. И так будет всегда. Всю жизнь. Вечность. Будет меняться только небо. И листья на деревьях. А металлические трубки, из которых сделаны фигуры игровой площадки, будут отсвечивать на солнце. Либо блестеть дождевыми каплями. Или их укроет белый снег. И всё. Вся разница. А он всё так же будет выходить каждое утро на крыльцо.
Прыг-скок, подумал Вайс, ещё тогда не представляя, насколько близко его разум в этот момент прикоснулся к истине. Прыг-скок. Прыг-скок.
21.
Вайс стоял возле пассажирского терминала на Йенне и ожидал вновь прибывших. Накрапывал мелкий дождь, порывы ветра пытались смазать морось, швыряя её Яну за воротник и заставляя бывшего штурмана ёжиться.
Наконец из-под козырька, нависшего над выходом из здания, появились трое. Один низенький и полный и сразу за ним по обе стороны двое высоких. Словно бы важную персону сопровождали телохранители.
Вайс очнулся от раздумий и пружинистым шагом направился навстречу.
Один из высоких раскрыл над своей головой зонт.
Встретившись на тропинке, Ян поочерёдно обменялся с мужчинами рукопожатиями.
- Не знал, что тут бывают дожди, - сказал тот высокий, что был без зонта, и посмотрел на небо.
- Это Рим Эскин, - пояснил человек с зонтом, - вроде бы вы раньше не встречались. Инспектор из Министерства Обороны.
Ян понимающе кивнул. Остальных он знал. Низенький толстячок был его непосредственным патроном, начальником отдела дознания СКБ. Завали его Лайон Рессинг. А высоким представительным человеком в дорогом костюме и с зонтом оказался шеф центральной службы Чрезвычайных Ситуаций Анатоль Дорти, с которым Вайс пересекался ещё на Григориане.
- Вы где остановились? В гостинице космогородка или в Медузах? - поинтересовался Рессинг. - В прошлый раз в коридоре постоянно кто-то шумел, мешая мне спать. Куда вы нам посоветуете?
- Честно говоря, не знаю, - затруднился Ян. - Просто…
- На самом деле всё равно, - перебил его Анатоль. - Главное, чтобы там готовили приличный кофе.
- В гостинице с этим вроде бы проблем нет, - заметил Вайс.
- Тогда решено, ведите.
Они свернули с тропы и направились в сторону космогородка.
- Второй фигурант ещё жив? - неожиданно высоким поставленным голосом спросил Эскин, когда они взошли на верхний ярус гостиничного двора.
- Был жив, - несколько озадаченно протянул Вайс. - Но этим напрямую занимается Кежич. Он…
- Давайте о делах поговорим чуть позже, - чуть поморщившись, произнёс Анатоль. - Устроим брифинг в ресторане, к примеру.
Эскин отстранённо пожал плечами, а Рессинг, как один из непосредственных начальников Яна, доверительно шепнул ему, что дело взято на контроль Общим Советом, поэтому их откомандировали осуществлять непосредственное руководство расследованием на месте.
Всё это, конечно, было замечательно, но когда за спиной у тебя нависает начальство и каждый шаг дознания приходится согласовывать по инстанциям… Ничего, кроме некоторого раздражения, Вайс сейчас не чувствовал. С другой стороны, с него снималась большая доля ответственности, потому что случись прокол, спросят в первую очередь с руководителей. Но это мало успокаивало, только добавляло противного мандража из-за присутствия новых важных людей.
- Итак, давайте подведём промежуточные итоги, - сказал Анатоль Дорти, когда они покончили с ленчем и принялись за кофе. - Механизм двух эпизодов пока до конца не выяснен. Три пилота из четырёх погибли при воздействии неизвестного источника. Четвёртый находится в искусственной коме. Да, Вайс, вас ещё не уведомили, но отыскался ещё один похожий случай: примерно месяц назад на ИКС6 разбился частный космический шлюп системы Бриз. В сопроводиловке был указан отказ навигационного оборудования, поэтому этот случай не попал сразу в сферу наших интересов. Однако, удалось выяснить, что данное резюме по этой катастрофе не соответствует действительности. Диспетчер, ведущий этого пилота, сообщил, что перед крушением тот был совершенно неадекватен, не реагировал на команды и не отвечал на запросы. Вот, я процитирую, - Анатоль глянул на документ в руке - «Он нёс… чудовищный бред про какую-то жуткую пустоту, про искупление… слова путались у него, а потом он начал просто визжать… пронзительно…на одной ноте… так страшно, что у меня волосы на голове зашевелились». Но всё же этот случай пока нельзя относить к нашему делу с абсолютной уверенностью. Дело в том, что шлюпы системы Бриз конструкционно не оснащены гравитационными датчиками сближения и соответственно, определить, было ли такое воздействие в данной катастрофе, пока не представляется возможным.
- Справедливости ради, - заметил Эскин, - Срабатывание датчика может быть простым совпадением. Всего два случая - это не репрезентативная выборка.
- Никто не делает пока окончательных выводов. - Анатоль озабоченно потёр переносицу, - Полагаю, основная задача, у нас всех сейчас одна. Предотвратить новые случаи помешательства у пилотов в рейсе и тем самым предотвратить будущие катастрофы.
- Есть что-то ещё, что мне следовало бы знать? - спросил Вайс, продолжая чувствовать себя не совсем в своей тарелке.
От него не укрылось, как Рессинг быстро переглянулся с представителем минобороны.
После этого Эскин почти демонстративно отвернул голову и стал смотреть на ресторанную эстраду.
- Дело в том, Ян, - сказал Лайон, - Что на ближайшее время был запланирован пуск операции «Мёртвый Лев», тщательно разработанной военными, - он кивнул на Рима. - Вы же понимаете, что это информация крайне конфиденциальна и…
- Конечно, - кивнул Вайс. - Можете не беспокоиться.
- Так вот, - продолжил Рессинг, - Это касается части большой стратегической операции на северных границах периферии в системе тройной звёзды Штарс. Детали не столь важны, но туда должен был отправиться караван из двух десятков больших транспортников класса «Пирамида»…
- Пирамида? - переспросил Вайс. - Старые атомники?
- Модернизированные. Но дело не в этом, а дело в грузе. Радиоактивный плутоний. Вы себе представляете последствия, если хотя бы один такой грузовик упадёт на какую-нибудь планету? Даже его разрушение в космосе чревато чудовищными последствиями.
Яна так и подмывало спросить, зачем воякам потребовалось перемещать миллионы тонн опаснейшего груза на другой конец галактики, но, скорее всего, его любопытство так бы и не удовлетворили.
- Сроки операции пока перенесли, - пояснил Рессинг, - Что вызвало справедливое недовольство наших коллег.
- Не сомневаюсь, что все мы тут дуем на воду, и никакой опасности в транспортировке наших грузов на самом деле нет, - сообщил Рим и поджал губы.
- Но лучше перестраховаться в таком деле - это очевидно, - дополнил Дорти.
Некоторое время после этого за столиком царило молчание. Некоторые прихлёбывали кофе из чашек.
- А что научный отдел? - поинтересовался Вайс. - Есть предварительные версии?
- Стройных практически нет, - вздохнул Лайон. - Мы обратились за консультацией к физикам, но они заняли малоконструктивную позицию. Просто-напросто заявили, что такого не может быть в принципе. Что это либо ошибка, либо…
- Вот именно, - Анатоль поставил чашку на стол. - Весь их матанализ это такие дебри. Тёмные материи, тёмные энергии. Второе столетие пошло, а воз и ныне там. Что нам могут дать физики в данный период времени? Нам нужны прикладные знания о проблеме. Срочно, сейчас же! А не теоретические изыскания. Дайте нам хотя бы ответ, что это в принципе? Природное явление? Наведённое кем-то поле? Невидимый паразит? Никакой конкретики.
- Космос в принципе враждебен человеческой природе, - глубокомысленно заметил Рессинг, - Почему-то с развитием возможностей путешествовать на огромные расстояния ни разу не поднималось вопроса об этической проблеме освоения чуждых пространств. Согласитесь, нас никто сюда не звал. Мы просто сами решили, что не нуждаемся в приглашении! Вот, скажите, Ян, на Марине, разве у вас не возникало ощущения, что эти дурацкие земные модули там лишние, что они всё портят?..
- Лайон, я полагаю, что упоминание об этом проекте не совсем уместно, - вмешался Дорти. - Всё-таки там у Яна…
- Да, ничего, - Вайс рассматривал крошечное пятнышко на скатерти.
- Простите, - Рессинг прижал пухлую ладонь к груди. - Я же не имел в виду конкретно ту ситуацию. Это просто как пример вмешательства, результаты которого привели к полному фиаско.
- Ну, Лайон, - устало отмахнулся Анатоль, - Мы же не будем сейчас дискутировать о целесообразности вылазок человечеством из своей колыбели, это риторика для теоретиков прогресса, но никак не для нас. Нас-то интересует сугубо практическая сторона вопроса.
- Вы привыкли всё усложнять, - вмешался Рискин. - Пусть я покажусь недалёким солдафоном, но я считаю, что чем дальше мы углубляемся в космос, тем больше у вас появляется призраков. Предотвращение проблем в данном случае технологически невыгодно. Проблемы надо решать по мере их поступления. У нас есть на это силовые методы, я в этом не сомневаюсь. А жертвы были всегда. И будут. Любой человек, выйдя из дома, рискует, что на него упадёт геликоптер. И на некоторых падает, в чём нет ничего удивительного. И если каким-то непостижимым образом предотвратить это падение, то просто другой геликоптер упадёт где-то на другого человека. Вот и всё. Мы становимся всё более мнительными, и простите за грубое сравнение, но иногда начинаем вести себя, как взбалмошная женщина в критические дни, вместо того, чтобы спокойно навести пеленг на цель и положить палец на спусковой крючок.
- Вы сейчас говорите, как лицо заинтересованное, - заметил Рессинг. - А вы попробуйте взглянуть на это с общечеловеческой точки зрения.
- Да прекратите, - поморщился Рим. - Разве в этом дело? Вы же не вызовите для ремонта сантехники музыканта? Большинству обывателей плевать на какие-то там теории профилактики. Каждый должен заниматься своим делом.
- Я тоже так думаю, - с неуловимой иронией сказал Дорти. - Поэтому мы и будем ходатайствовать перед советом о переносе сроков операции «Мёртвый Лев» до тех пор, пока не будет полной уверенности в том, что транспортировке опасного груза ничего не угрожает.
22.
Вайсу снились какие-то пересекающие круги, вспышки. Ему для чего-то нужно было потрогать пустоту космоса, на ощупь она была как чёрная вата, и он хотел сжать её в кулак, ощущая пружинистое сопротивление.
Потом он увидел Миранду. Она парила в центре пространства, вроде бы ни на что не опираясь, словно бы сидела в пустоте, причём, в крайне развратной позе, и манила его пальчиком к себе. Он стремился пойти к ней, но не мог - что-то его держало. Тогда он посмотрел вниз: оказалось, у него нет ног. Это было странно. Потому что он мог чувствовать их, шевелить пальцами, но тем не менее их у него не было. Нечем было идти. Миранда склонила голову набок и загадочно улыбнулась. На другом конце пространства стоял Рим Эскин в десантном комбинезоне и с гранатомётом на плече. Его палец покоился на спусковом крючке. Он целился в Миранду.
Ян понял, что сейчас произойдёт нечто необратимое. Он замахал руками, как начинающий пловец, которого кинули в воду, но остался на месте. Сердце сжал ледяной холод. Он хотел крикнуть, чтобы она спасалась, и даже крикнул, но раздался только нечленораздельный стон.
Эскин ухмыльнулся и нажал на спусковой крючок.
Но вместо выстрела раздался мелодичный звонок.
Рим озабоченно посмотрел на оружие и сделал ещё одну попытку выстрелить.
И снова раздалась только звонкая трель.
Ян открыл глаза: вокруг была тьма. Несколько секунд он приходил в себя, пока не вспомнил, что находится в номере гостиницы на Йенне. Звонок раздался снова.
Вайс, чертыхнувшись, дотянулся до кнопки видеофона.
- Кто там? - голос у него был хриплым спросонья.
Несколько секунд аппарат молчал, обрабатывая синхронизацию.
- Это Кежич. Извините, что разбудил.
- Что стряслось?
- Я подумал, что вам необходимо знать прямо сейчас.
- Мирослав, давайте ближе к делу.
- Даже не знаю, как сказать, если честно.
- Чёрт возьми!
- Стайне пропал.
- Что-что?
- Вчера днём его вывели в очередной раз из нейробиоза, были даже улучшения в самочувствии, правда, совсем незначительные, но тем не менее. Вечерняя проверка прошла штатно. А вот ночная… Причём все подключённые модули слежения не дали никакой тревоги. Короче говоря, он пропал.
- Мирослав.. Что за… ерунда?! Он где содержался?
- В палате. В карантинном отделении.
- Вы хотите сказать, что пациент исчез из под наблюдения в карантинной изолированной палате? Испарился?
- Никто не знает. Сейчас в клинике столпотворение. Разбираются и ищут, но пока безрезультатно. Я в принципе, хотел дождаться утра, но обнаружилось ещё кое-что…
- Что именно?
- Хоукс, второй пилот тоже пропал. Вернее его труп. Из морга.
23.
Вайс пытался завтракать в номере, когда его навестил Рессинг.
- У тебя нет минералки? - поинтересовался он с порога, энергично проходя в комнату. - Проклятая изжога.
- Надо посмотреть в холодильнике, я специально не искал.
- Ян, найди Логана, я жду вас обоих в одиннадцать ровно у космопорта, пропуск на вылет возьмёте у администратора. Терминал С. Новости знаете?
- В общих чертах. Если вы про исчезновения.
- Да, выяснилось что там ещё одна пропажа. Дежурный санитар. Фантасмагория какая-то!
- Да уж.
- Постарайся найти Фредерика побыстрее, он не отвечает на мои вызовы, я пока… - Лайон отворил дверцу холодильника и некоторое время вглядывался внутрь. - Я пока к местным коллегам, соберу документацию. Большой Хэнк решил, что наше присутствие целесообразней в конторе. Кежичу тоже прохлаждаться на Тривии больше не резон.
- А где остальные?
- Дорти и вояка? - Рессинг захлопнул дверцу. - Они уже убыли рано утром. Не нравится мне эта вся суета! Нутром чую какой-то подвох! Военные развели бурную деятельность, у них сильное лобби в Совете, не удивлюсь, если они продавят там вскоре свои программы.
- Всё настолько серьёзно?
- Пока ещё нет. Но это до тех пор, пока не упадёт ещё один грузовик. Или пассажирский лайнер. А что он упадёт, у меня лично сомнений почти нет.
- Но мы же не можем полностью закрыть космическое сообщение.
- Нет, мы не можем. Но такими темпами оно может исчезнуть само по себе. Вряд ли кто-то рискнёт подниматься в космос, имея большую вероятность сойти там с ума. Вспомните психоз танцующей крошки на Сайрусе или хотя бы забастовку пилотов в тридцать шестом. Беда в том, что пока мало кто осознаёт глобальность надвигающейся проблемы. А уж представить хотя бы отдалённо её последствия… И не забывай, Ян: мнительность - это наша профессиональная черта.
- Эмм… танцующая крошка? Честно говоря, не припомню…
- Сайрус. Катастрофы на маршруте «Фабрика Сайрус - Иканта». Два летальных случая, из-за отравления стезием. Но это выяснилось позже. Вначале-то грешили на какое-то неведомое «сияние» в открытом космосе, которое якобы образовалось на траектории движения. Там действительно были сполохи, время от времени образующиеся из-за пересечения метеоритными потоками атмосферы крупного астероида, но они не имели никакого отношения к безопасности полётов в том секторе. Тем не менее, среди пилотов, обслуживающих это направление начался настоящий психоз, доставка грузов для возведения второго защитного кольца тогда практически прекратилась. А «виновником» оказалась водоросль с Мурта-Зана. На пути следования была перевалочная база и иногда корабли забирали там продовольствие колонистам. Среди прочего и контейнеры с синей амброзией, ленточной водорослью, которую использовали потом для приготовления соусов. Под воздействием перепадов давления в трюмах кораблей она, как выяснилось, генерирует крайне токсичный газ, угнетающе действующий на нервную систему человека. При попадании в дыхательный центр наступает стойкий паралич некоторых мышц. Однако, человек продолжает ощущать окружающую действительность - он видит, слышит, обоняет. Просто не может двигаться. Если не принять интенсивных медицинских мер, то примерно через сутки наступает смерть. Так вот… Эд Микс стал второй жертвой такого несчастного случая. Когда наступил паралич, он ещё не запустил программу автоматической навигации, транспорт начало уносить в пустой космос. Эд хоть и сидел в пилотском кресле, но не мог даже шевельнуться. Нашли его через восемь дней. Холодного, конечно. Когда ребята с орбитальной станции, куда прибило его посудину, вскрыли входной шлюз, они подумали, что в корабле есть живые. Кто-то разговаривал в каюте. Оказалось, это всего лишь аудиофон. Эд запустил по нему известный тогда шлягер «Танцующая крошка». И надо же было так случиться, что аудиофон был запрограммирован на бесконечное повторение. Поэтому когда охранники со станции зашли в каюту они услышали повторяющийся через каждый две строчки рефрен:
- Ах, танцующая крошка,
- Ты побудь со мной немножко…
А в кресле сидел мёртвый Эд.
Вот теперь и представь - тебя уносит в бездну, ты не можешь ничего сделать, кроме как с ужасом смотреть в открытый космос, а из динамиков бодрым голосом льётся беззаботная «крошка». И только песня заканчивается, как тут же начинается вновь. Одному богу известно, что пережил бедняга в последние часы жизни. А ведь он продержался больше двух суток! Сорок девять часов он умирал под «танцующую крошку» почти без шанса на спасение. Неудивительно, что представившие такую картину, отказывались от полётов, пока дознаватели не разобрались в первопричине.
- Да уж, - озадаченно протянул Вайс. - Умеете вы поднять настроение.
- А нам сейчас не до настроения, у нас работа другая. Мы обязаны сохранить безопасность тем, кто потом развеселит нас до невозможности… Всё, Ян, мне некогда, - Лайон махнул рукой и пересёк комнату в сторону входной двери. - Встретимся в терминале С. И умоляю тебя, отыщи Фредерика! И закажи следующий раз минералку в номер!
24.
По обыкновению хмурый Логан сидел на подоконнике и смотрел в окно на двор управления СКБ. Кежич развалился в кресле за рабочим столом Вайса. Он жевал булочку, прихлёбывая изредка остывшим кофе из фарфоровой кружки.
Наконец-то они собрались в родной конторе.
Сам Ян сидел на месте пресс-секретаря и просматривал входящую документацию.
Больше в офисе в этот час никого не было.
- Меня второй год не отпускают в отпуск, - сообщил Фредерик. - Обещают только.
- Это свидетельствует о твоей незаменимости, - буркнул Мирослав, ухмыльнувшись.
- Как только я начинаю паковать чемоданы, происходит какое-нибудь ЧП, - игнорируя реплику психиатра, продолжил Логан, - Причём мои очень аргументированные доводы, что наша работа состоит целиком и полностью из расследования этих самых ЧП во внимание не принимается. Меня отрывают от собирания чемоданов и требуют срочно кого-то куда-то доставлять.
- Интересно, а в отпуске ты тоже постоянно брюзжишь? - поинтересовался Вайс. - «Ну почему мне не положили в коктейль дольку лимона,» - передразнил он пилота, - «Ну почему солнце сегодня светит не так ярко, ну почему меня вон та особа в шляпе опять игнорирует?» Так, да?
- Последний раз, - Фредерик перестал, наконец, рассматривать двор и обернулся к Яну. - Я был в отпуске на архипелаге Оторен. Там нет ни солнца, ни коктейлей. А из особ только саблезубые касатки. И то, что они меня игнорировали, поверьте, Ян, меня вполне устраивало… Я поэтому и собрался в отпуск, потому что хочу отдохнуть по-человечески!
- Как вы умудрились прошляпить Стайне, а Мирослав? - спросил Вайс у Кежича. - На вас не похоже.
- Я ценю, вашу иронию, коллега, - отозвался психиатр, - Но для этого существуют более компетентные службы. Которые сообщают, что по материалам предварительного дознания имеет место быть банальная преступная халатность.
- Но вы, разумеется, с этим согласны только отчасти, - усмехнулся Ян.
- Как вы догадались? Да, некоторые известные мне факты противоречат данным выводам. Я делаю такое заявления, так как, к примеру, факт отключения коридорной камеры ККВ-10 вследствие поломки в самый неподходящий момент можно объяснять не одним, а двумя факторами. В одном из которых присутствует умысел, а во втором халатность, включающая в себя игнорирование правил своевременной профилактики и технического осмотра. Причём изначально они равнозначны и я не возьму на себя смелость утверждать, что какая-то из причин приоритетна. Для этого просто нет дополнительных данных. А вы, Вайс, возьмёте такую смелость на себя?
- В поиске санитара нет никаких новых подробностей?
- Подробности есть, нет результата. Что называется «канул как в воду». Но против версии сговора говорит тот факт, что Стайне и сотрудник клиники никогда не были знакомы.
- Да, представить, что человек, только вышедший из повторного нейробиоза, склоняет незнакомого человека из персонала больницы к побегу, честно говоря, трудновато. Он и говорить то не мог в этот момент, скорее всего, да и двигаться тоже.
- Можно предположить… теоретически… что это санитар похитил еле живого пилота… Только вот зачем из режимного учреждения похищать возможно смертельно инфицированного человека, причём само похищение сопряжено с огромным количеством трудностей и рисков? Никаких нареканий ранее к этому дежурному санитару по работе не было.
- А как же тогда объяснить похищенный труп второго пилота из морга? Санитар не смог бы осуществить два похищения физически.
- Это да. Чем больше мы пытаемся разобраться в ситуации, тем сильнее всё запутывается. Кстати, вас вызывают.
Ян скосил взгляд на монитор - местный вызов. Он надел гарнитуру.
- На связи… Да… Так… Понял… Каждые восемь часов… Хорошо… Понял… До связи…
Вайс отключился и задумчиво посмотрел на коллег. Те смотрели на него.
- Рессинг звонил, - пояснил Ян. - В течение четверти часа придёт рапорт по происшествию в районе Грозового облака. Возможна причастность к нашему делу. Ассенизаторский корабль Вест, маршрут на Эритан, экипаж три человека…
- Это плохо, - глубокомысленно заметил Кежич после некоторого молчания.
- И отпуск мне опять наверняка не подпишут, - подхватил Логан и снова отвернулся к окну.
25.
- Опять горим? - флегматично спросил Эван от центрального пульта.
Шла ежедневная техническая проверка перед отбоем.
- Что на этот раз? - переспросил тогда Вайс. Почему-то напало безволие. Что-то предпринимать не хотелось совершенно. Хотелось… Странно, но хотелось посмотреть на ночную Марину. На танцы протуберанцев, перламутровый туман, на «кремниевый лес» и светлые пики гор. И спать. Потом спать. Очень долго, а не до звонка утреннего зуммера.
- Так что там? Где? - повторил Ян с неохотой в голосе.
- В центральном энергоблоке, - сообщил Мак-Грегор и цыкнул зубом.
Индикатор пожарной тревоги опять мерцал рубиновым цветом. Это уже порядком им надоело. Время от времени эта треклятая лампа самопроизвольно загоралась и не гасла до тех пор, пока пожарный аврал не отключали вручную с места его возникновения. И каждый раз тревога была не настоящей, фальшивой. То есть сейчас, по регламенту кому-то следовало поднимать свой зад и тащиться на два уровня вниз и потом ещё через три коридора в энергоблок, открывать доступ и вручную открывать механический замок, чтобы всего лишь отключить ложное срабатывание.
- Кинем жребий? - предложил Мак-Грегор, прищурившись. Он постучал пальцем по индикатору в призрачной надёже, что тот погаснет сам собой.
- Пошли вместе, - неожиданно предложил Ян хмуро. - Так будет справедливо.
Эван взглянул на напарника с интересом, помедлил и кивнул.
- Окей. А то вдруг действительно понадобится помощь настоящего специалиста, - добавил он с ехидной улыбкой.
Когда они, проделавшие весь путь до блока почти молча, вошли в отсек, Вайс сразу понял, что не всё так просто. В нос ударил резкий запах горелого материала, хотя источника огня и или даже дыма видно не было.
Напарники быстро переглянулись, и Мак-Грегор поспешил вглубь энергоблока к турбине основного генератора. По инструкции Яну следовало немедля включить общую тревогу, но он не стал этого делать. На станции кроме них никого не было, а сигнал сразу же продублируется по внешней связи на базу контроля станции, подняв там приличный переполох. Потом два дня будешь отписываться.
Тем временем, Эван, принюхиваясь, словно борзая, подбежал к приводу генератора, быстро открыл его кожух и немного перегнулся через защитное ограждение, чтобы получше рассмотреть и определить проблемное место.
Он что-то пробормотал оттуда, что-то глухо и даже удивлённо. Ян не разобрал. В какой-то момент ему даже показалось, что Мак-Грегор говорит о каком-то покаянии. Это было настолько дико, что Ян до сих пор сомневался, возможно, последующие события спровоцировали в памяти какой-то сбой и в тот момент его напарник просто грязно ругался, но установить истину теперь было уже невозможно. Тогда Вайсу показалось, что Эван сказал что-то вроде такого: Если они приходят, не спрашивая разрешения, то никто не должен каяться, что их путь становится краток. Покаяние всегда сродни осознанию и в итоге смирению.
Потом Мак-Грегор разогнулся и посмотрел на напарника. Его лицо было в копоти, а в глазах… Ян увидел в них вначале испуг, а потом какую-то безысходную отрешённость.
Из генератора за спиной Эвана вверх ударила струя пара и повалил серый дым, подсвеченный снизу очень яркими мазками открытого огня. Первый взрыв был не очень сильным. Раздался лишь громкий хлопок и из рабочей зоны почти параллельно полу вырвался белый сгусток, начинённый мелкими элементами крепежа, как шрапнелью. Разлетевшиеся осколки звонко ударили по железным бокам цистерны с окислителем и изгибающимся неподалёку трубопроводам.
Эпицентр взрыва находился примерно между напарниками.
Ян инстинктивно пригнулся, в ушах установился неприятный звон. Мак-Грегор побежал в сторону, к переходу в технологический отсек.
Несмотря на подготовку к разным нештатным ситуациям, Вайса накрыл ступор. Слишком уж быстро всё происходило. Он просто отшатнулся, попятился, отодвинувшись на несколько метров от турбины генератора.
Тем временем над местом разрушившейся оболочки образовалось ярко-малиновое сияние. Стал нарастать гул, исходивший казалось из-под земли, а алюминиевый настил под ногами начал ощутимо вибрировать. Вайс смотрел на стремительно удаляющуюся вбок фигурку Эвана, но видел его нечётко, будто через линзы с неправильными диоптриями.
Через несколько секунд Ян обрёл способность осознанно двигаться, он отодвинулся ещё на пару метров вглубь блока, панически огляделся.
И тут прогремел второй взрыв.
В этот раз взорвался главный вал генератора. Разрушился ротор, крыльчатка вылетела наружу, разбивая в труху прочный корпус турбинного блока.
На Вайса обрушился невообразимый грохот, взрывной волной его отбросило к стене подстанции, сильно ударило спиной. Он завалился набок, потому что с ужасом осознал, что не чувствует ног.
Дальнейшее он воспринимал, словно на повёрнутом вбок экране видеофона. Огненные кометы, разлетающиеся во все стороны с адским шипением и рёвом; маленькая фигурка бегущего человека; раскрывающаяся прямо перед этой фигуркой огромная труба, словно разрезанная невидимой исполинской бритвой; и выплёскивающаяся оттуда стена алой лавы. И новый взрыв, на это раз, белый, направленный вверх, без труда поддевший остановившуюся в нерешительности фигурку, подкинувший её вверх и насадивший на две торчащие арматуры треснувшей балки перекрытия. Некоторое время руки и ноги Мак-Грегора ещё шевелились, как у жука, пришпиленного булавкой к картонке, но это продолжалось недолго.
Ян, с непередаваемым ужасом наблюдал за агонией. Вскоре тело его напарника обмякло и безвольно повисло на метровой высоте с торчащими из груди пиками строительной арматуры.
Ничего нельзя было исправить.
Вайс мученически моргнул, пытаясь убрать шершавый песок, набившийся в глаза. Он ощутил сильную резь, обильно потекли слёзы.
А в это время несущая центральная балка главного энергетического отсека уже неумолимо кренилась вниз. Послышался душераздирающий скрежет, стальная ферма лопнула, одним своим концом воткнулась в землю, а другим пробила упавшую на неё, оставшуюся без опоры, часть внешней оболочки крыши.
Ян ещё успел услышать, как завыли сирены общей тревоги, автоматически включающиеся при разгерметизации, успел подумать, что Марина всё-таки добралась до них и через пару секунд он вдохнёт её атмосферу, что по странной иронии он навсегда станет частью этой планеты. В этот миг Вайс очень отчётливо осознал, что сейчас он умрёт, и нет такой силы, которая могла бы его спасти. Он закрыл глаза и сделал последний в жизни вдох.
26.
Связь с грузовиком-ассенизатором Вест прекратилась примерно на середине его обычного маршрута. Телеметрия передавала лишь идентификационный сигнал, а сам экипаж на связь не выходил.
Так как все службы, относящиеся к космическим полётам, в свете последних событий работали теперь по специальному протоколу, этому инциденту сразу же было уделено максимальное внимание. Самой близкой к траектории Веста оказалась мобильная орбитальная станция «Кентавр», которой было предписано произвести предварительный поиск замолчавшего корабля. Через пять дней мусорщика обнаружили дрейфующим в непосредственной близости от траверза своего маршрута.
Сотрудники станции пристыковались к Весту и произвели внутренний осмотр.
Вайс ещё раз пробежал глазами часть рапорта, который в числе других документов переслал им Рессинг.
Документ 3.
Рапорт старшего дознавателя управления СКБ Донатти Е.
2148 1404 12.20
Электронный вид.
(отрывок)
[…
«…Было обнаружено следующее:
Все штатные механизмы и системы корабля находились в рабочем состоянии, ни одна коммуникация не имела следов повреждения или разрушительного воздействия.
Судовой журнал и другие рабочие документы были в порядке, заполнялись в соответствии с инструкцией до момента последнего отзыва на запрос.
Личные вещи экипажа находились в соответствующих кубриках.
В ремонтно-спасательном модуле не хватало трёх скафандров общей защиты. Лёгкие скафандры для ремонтных работ были в наличии.
Спасительный бот находился в ангаре.
На одном из столиков каюты-столовой стояла недопитая кружка с соком и рядом, на блюдце, лежал надкушенный бутерброд.
Никаких признаков наличия экипажа внутри корабля не было.
На основании внутреннего осмотра, а также основываясь на предварительном анализе информации регистрирующих устройств, можно сделать следующие выводы:
Никаких технических повреждений у ассенизаторского грузовика Вест в связи с инцидентом не было.
Сигнал SOS экипажем не подавался, и не было никаких других попыток предупредить или сообщить о какой-либо нештатной ситуации на борту.
Других немеханических воздействий, направленных на экипаж, на регистрирующей аппаратуре нет.
В 2148 2903 06.02 (предположительно во время или близко ко времени инцидента) было зафиксировано кратковременное срабатывание гравитационного датчика. Однако ни одна из дублирующих предупреждающих систем не сработала.
На основании косвенных показаний, предположительно, весь экипаж грузовика Вест (три человека) неожиданно и в минимальный отрезок времени произвели эвакуацию с корабля посредством аварийного выхода, перед этим облачившись в скафандры общей защиты.
Так как система жизнеобеспечения такого скафандра максимально рассчитана на трое суток, было принято решение отказаться от поиска экипажа в открытом космосе посредством станции «Кентавр» (со времени инцидента прошло более шести суток, к тому же орбитальная станция не имеет оборудования для осуществления такого рода поиска). Для этих целей в район инцидента направлен военно-исследовательский шлюп Ринно М2 (ориентировочное прибытие в сектор 2148 2004 12.00).
На основании предварительной обработки данных возможную причину произошедшего инцидента установить не представляется возможным.
В связи с зарегистрированным фактом срабатывания гравитационного датчика, данное дело имеет очевидное сходство с делами «Эйджл» и «Ундермерш», о чём сообщаю по инстанции.
Старший дознаватель Е.Донатти.
Прилагаются:
Рапорт инспектора службы безопасности станции «Кентавр» И.Петрова
Технический инфофайл
Копии досье на экипаж ассенизаторского грузовика Вест М. Морамси (капитан), А. Шелемедор (техник-пилот), В. Яр (техник-штурман)»
…]
Конец документа 3.
- Ознакомились, Мирослав? - поинтересовался Вайс, продолжая пролистывать сопутствующие документы.
Они остались в отделе вдвоём. Для Логана информация не предназначалась, поэтому его отправили к транспортникам. - Что думаете?
- Вот и у нас появилась своя Мария Целеста, - отозвался психиатр.
- Вы о чём?
- Это такой корабль. Обычный корабль, не космический. Имя нарицательное. Ну как «летучий голландец» или «весёлый роджер». Когда его обнаружили дрейфующим в океане, весь экипаж неведомым образом исчез. Причём на мостике рядом со штурвалом лежала и дымилась трубка капитана. Это было очень-очень-очень давно. Но до сих пор неизвестно, что стало с экипажем судна в тот день.
- Это может нам как-то помочь?
- Вряд ли. А что думаете вы?
- Думаю, что дело начинает выходить из нашей компетенции. Техническую часть с этим датчиком пусть мне разъяснят специалисты. Неужели до сих пор никто не может дать внятное объяснение? И потом, смотрите сами, что могло заставить трёх здоровых мужчин облачиться в скафандры и выпрыгнуть навстречу неминуемой смерти в открытый космос, даже не привязав себя страховочными фалами к кораблю? Если предположить, что какая-то опасность была внутри, можно было хотя бы попытаться спастись снаружи!
- Что они и попытались сделать…
- К тому же ими не использован спасательный бот! На нём можно продержаться месяц! А снарядить его в экстренном случае - дело пяти-семи минут.
- Значит, у них этих пяти минут не было, только и всего.
- Знаете, Мирослав, я не верю в эти всякие психологические сказки. Инфразвук, нейтринные поля… Вся эта мифология страхов.
- Я тоже не верю, - Кежич, кряхтя, поднялся с кресла и принялся прохаживаться взад-вперёд, разминая суставы. - Но мы последнее время имеем дело исключительно с фактами. И эти факты выстраиваются в совершенно нелогичное нагромождение. У всякой последовательности, пусть убогой или неверной существует внутренняя логика. В нашем случае я такого причинно-следственного ряда не вижу. Вот что больше всего сбивает с толка.
- К чему вы клоните?
- Пока ни к чему. Я в затруднении. У меня нет даже фантастических гипотез, объясняющих происходящее. Возможно, сама постановка вопроса не верна. Возможно, это разные последовательности.
- То есть?
- То есть происшествия не связаны друг с другом. Пропажа трупа из морга и катастрофа шлюпа на ИКС6 никак не пересекаются. Все эти инциденты сами по себе. А не происки каких-то высших злобных сил. Да-да, я знаю, что вы сейчас скажете! Но! А вдруг это всё совпадения! Статистическую вероятность никто не отрицает. Теоретически возможно и не такое.
- Знаете, в чём ваша слабость, Мирослав?
- Любопытно узнать.
- Вы слишком прагматичны. И вы были правы, когда утверждали, что все эскулапы циники. Видимо, мозгоправство налагает на ваши рассуждения неизгладимую печать.
Кежич довольно рассмеялся:
- В чём-то вы правы. Я вряд ли привлеку эльфов для решения практических задач. Но я обязан быть объективным.
- Вот-вот. Поэтому и не надо спешить. Фактологическая база ещё недостаточна для понимания процесса. Только и всего. Но действительное распределение рано или поздно пересечёт уровень понимания.
- Не было бы поздно, - вздохнул Кежич.
Заморгал вызов.
Ян включил связь. Это был Рессинг.
- Вайс, вылетайте на Яману. Срочно. Один. В смысле с Логаном.
- На Яману? Это ведь несколько дней пути и…
- Сейчас же, Ян.
- Понял, а что стряслось?
- Тут уже совсем какая-то чертовщина творится… Вылетайте, - ещё раз повторил Лайон и отключился.
27.
Ян тупо смотрел на экран брелка, и никак не мог осознать смысл высветившихся там слов. Его сознание скрутило ощущение сюрреалистичности происходящего. Как будто его окунули в центр фантасмагорической картины сумасшедшего живописца.
Снаружи был космос. Вон там, совсем рядом. При желании можно было бы протянуть руку и потрогать его, если бы не обшивка корабля, эта искусственная преграда, обеспечивающая островок органической жизни посреди пустого безмолвия.
Яну показалось, что космос всё же проник внутрь и сейчас покалывает безумно холодными иголками его руки. Хочет добраться до сердца, сковать его льдом, заставить замедлиться до бесконечности.
Через тридцать часов он должен был приземлиться на Ямане.
То, что сообщение догнало его в пути, само по себе было не удивительно. Немыслимым было то, от кого оно пришло. Ни один некрон после инициализации не мог общаться с людьми. Это было невозможно.
Документ 4.
Электронное сообщение от адресата МИРРА.
Получатель ЯНВАЙС.
2148 1804 23.11
«Поездка на Яману для тебя бесполезна. Вас водят за нос. Как закончишь свои дела, жду тебя на Земле, в резиденции Холодок. Приезжай сразу, как освободишься. У нас информация по катастрофам и всему остальному. Тебе необходимо получить понимание, пока ещё есть время. Не удивляйся, не афишируй, всё серьёзней, чем вы предполагаете. Возьми небольшой отпуск, отпросись. Обратной связи пока не будет. До встречи, милый. Не сомневайся во мне. Радужные фонтаны на Безрадужье. Ресторан на последнем уровне. Помнишь?».
МИРРА - это была подпись Миранды.
Что, чёрт возьми, происходит?
Последние фразы, как своеобразный пароль. Никто, кроме них не мог знать того пикантного эпизода. Но… как?
Вайс посмотрел на правую руку. Вытянул вперёд кисть. Пальцы явственно подрагивали. Несколько раз сжал в кулак и разжал снова. Дрожь уменьшилась, но не пропала совсем.
Так. Только без паники. Во всём можно разобраться спокойно. Без нервов.
Сюр. Злая усмешка. Очень злая. Если это провокация и враньё, тот, кто это сделал, поплатится очень многим. Но для лжи это выглядело очень уж неправдоподобным.
Так.
Спокойно.
Спокойно.
Вайс никак не мог сосредоточиться. Только при одной мысли, что Миранда может быть жива, внутри всё заледенело. А в голову, напротив, ударил жар, будто его тело только что резко подняли с глубины. Он не хотел себе сознаваться в реальности шанса, потому что не хотел дарить себе надежду. Он отталкивал эту эфемерную возможность воскрешения изо всех сил. Не надо. Зачем?
Только дело было не в одних сантиментах. Была ещё его работа.
Мистификация или реальность? Миранда больше года назад стала некроном. Этот процесс необратим. Во всяком случае, Вайс ни разу не слышал о таких прецедентах. Да это и чисто физически невозможно. Волшебства не бывает. Ян же видел Миранду в саркофаге после инициации. Да, он не присутствовал там лично. Что там было делать? Тупо смотреть на стеклянный колпак и понимать, что его жизнь тоже закончилась? Проделать похоронный ритуал? Ему достаточно было видеокартинки. Ему хватило нескольких секунд, чтобы попрощаться и отключить трансляцию. И с тех пор он никогда больше не видел Миранду. Потому что она превратилось в кусок невыразительной плоти на радость своим соратникам-сектантам.
Ладно. Для чистоты эксперимента допустим, что это не так. Электронное послание? Не проще было связаться по видеофону? Проще, если только она в пределах досягаемости. На дальних расстояниях связь с использованием синхронизатора невозможна. Ян угрюмо усмехнулся - между некроном и человеком дистанция не просто дальняя, она бесконечная. Стиль письма? Похоже. Вайс помнил, как она любила изъясняться короткими, рублеными предложениями. Но это только в письменном виде. При живом общении она совсем другая. Но тут очень похоже. И эта латентная властность, которая раньше часто угадывалась за её строчками. Да, пожалуй, это писала она. Тогда для чего такая конспирация, предложение конфиденциальности и отсутствие обратного контакта? Что за шпионские игры? И вот эта фраза: «У нас информация по катастрофам и всему остальному». У кого у нас? У некронов? Но это ведь абсурд! С тем же успехом можно заявить, что информацией владеет мумия Тутанхамона.
Если предположить, что её кто-то заставил? Кто-то живой, естественно. Честно говоря, маловероятно. Это уже лишние нагромождения. Зачем так сложно? Цель? Выманить его на Землю? Ерунда! Есть гораздо менее затратные в психологическом плане способы.
Самое загадочное - как всё это может быть связано с его работой и тем делом, что он занимается сейчас? Или это просто уловка для того, чтобы заинтересовать его?
И тут помимо его воли у Яна отчётливо всплыл в памяти зал высотного ресторана на курортном Безрадужье. Миранда с горящими глазами, в аметистовом облегающем платье, отчётливо подчёркивающим её фигуру. И потом те непотребства в туалетной комнате. Ему пришлось глубоко вдохнуть, чтобы отогнать охватившее его возбуждение, но детали того действа страсти стали настолько отчётливы, что через сжатые зубы едва не вырвался наружу стон разочарования. Разочарования в том, что такого больше никогда не повторится.
- В шахматы играешь сам с собой? - спросил Логан, как всегда материализуясь, словно из воздуха, в самый неподходящий момент.
Ян вздрогнул и, неловко суетясь, выключил активный вид видеофона.
- А я всегда ему проигрываю, - сообщил Фредерик.
- Кому?
- Ну, этому парню с электронными мозгами, - пояснил пилот. - Я про шахматы. А ты?
- Да нет, - Вайс чувствовал себя как-то по-дурацки. - Работал немного.
- Да брось, - нахмурился Логан. - Прилетим, тогда и будем работать.
Яну удалось мысленно переключиться на ближайшее задание. От этого ощущение сюрреалистичности происходящего даже усилилось.
Рессинг отправил Яна на Яману для встречи с пропавшим из больницы пилотом. Тем самым Стайне, фигурантом самого первого дела. По словам Лайона, тот больше не пребывал в состоянии овоща, на коего он был похож в клинике перед исчезновением. Мало того, Стайне, несмотря на его межпланетный розыск, времени зря не терял и, видимо, вёл вполне осмысленную деятельность, так как смог по конфиденциальному источнику связаться с высшим руководством СКБ (как понял Ян, с самим Большим Хэнком) и потребовать встречи с дознавателем, который проводил самый первый допрос на Тривии. Помимо изначально странной ситуации, это требование выглядело совсем уж неожиданно. Тем не менее, судя по всему, сбежавший пилот привёл какие-то резоны, потому что делу дали немедленный ход и Вайс срочно был отправлен на Яману. Инструктировали его уже во время перелёта.
У Яна сложилось мнение, что никаких доказательств подлинности обращения именно Стайне у их конторы нет, во всяком случае, таких данных ему не предоставили. И весь инструктаж сводился к требованиям безопасности и согласованию тактики прикрытия. Конкретное место встречи Стайне (или тот, кто говорил от его имени) не обозначил. Дальнейшие инструкции, по его словам, Вайс должен был получить уже на Ямане. О чём должен состояться разговор и, в целом, зачем нужна такая встреча респондент не сообщил. Даже не намекнул. Ну а начальство, естественно, было очень обеспокоенно. Дело с катастрофами кораблей и с самого начала не очень-то продвигавшееся к разрешению, продолжало последовательно запутываться и приходилось не брезговать ни единым шансом, каким бы малоперспективным он не казался. Ян, разумеется, имел и свой взгляд на готовящееся свидание - он был настроен скептически и был уверен, что это розыгрыш очередного параноика, нахватавшегося популярных слухов и решившегося на свою порцию славы, хоть и сомнительной, но способной приласкать его раздувшееся эго. И что никакого отношения к реальному Стайне этот персонаж не имеет. Но… Мнение дознавателя всего лишь мнение дознавателя. С начальством тут не поспоришь.
Поэтому Вайсу ничего не оставалось, как путешествовать в компании известного мизантропа Фредерика Логана на самый край основного кольца, где крутилась вокруг беты Лебедя ничем на первый взгляд не примечательная планета Ямана.
28.
Ян сидел в маленькой одноместной лодке и мягко покачивался на волнах. Это было лучшее место для размышлений. После расследования случившегося на Марине его отправили в отпуск. Другого места для реабилитации - именно этим словом обзывалось основание для отдыха - Вайсу было не найти.
Изумрудная поверхность моря, нежный ветерок и многие часы мучительных раздумий, сопоставления действий, скрупулёзного анализа трагедии.
Глядя на неподвижный поплавок, сейчас Ян не мог поверить, что Марина была в этой его жизни. Обманный, притворяющийся необычным, но жестокий и неприступный мир. Мир-отшельник. Мир-морок. Который то ли убил его, исполнив приговор мироздания, то ли помиловал, выступив адвокатом судьбы.
Несмотря на идиллическую обстановку, Ян никак не мог психологически оттаять. Своя собственная философия, выпестованная им из обрывков впечатлений, скорее оправдывала, чем врачевала. Единственным более-менее очевидным выводом после всех его размышлений для Яна был следующий: Всё, произошедшее на Марине было звеньями единой цепи, логического механизма. Это не было проделками вероятностного фатума. Это была чётко обозначенная акция с определёнными мотивами. Единственным недостатком этой версии, как и любых философских теорий, была принципиальная недоказуемость его построений.
Человек, ступивший на Марину оказался не готов к встрече. Но это никак не означало обратного тезиса. И все последующие события являлись ему подтверждением.
Беда в том, что Вайсу не с кем было поделиться этими мыслями. Отчасти от того, что при дознании Ян, мягко говоря, был не очень откровенен и скрыл важные показания. По этой причине официальная версия трагедии грешила недосказанностью и очевидными натяжками. Но на это никто не обратил внимание! Закончить расследование в кратчайшие сроки и не вызывать лишнего ажиотажа - это всё, что было нужно начальству. Слишком уж болезненным оказалось фиаско с изучением Марины. Всё это сыграло на руку Вайсу - если и были какие-то подозрения, то они постепенно забылись, а отчёт с материалами дела безаппеляционно лёг на полку архива. Виновных не оказалось. И путь на Марину оказался закрыт на ближайшие пятьдесят лет. А может быть, кто знает, и навсегда.
Прыг-скок.
За мгновение до последнего в своей жизни вдоха, Ян Вайс оказался ровно на том же месте, откуда его сшибла взрывная волна второго взрыва. Эван Мак-Грегор как раз открыл кожух генератора и склонился в поисках неисправности.
Произошло то же, что когда-то случилось с облаками в небе Марины. Плёнка оказалась немного отмотанной назад.
Ян стоял, оглушённый произошедшим, совершенно целый и невредимый. Лишь в ушах гудел непрерывный высокий звон.
Прыг-скок.
Марина сыграла с ним одну из своих шуток.
И в этот раз на кону стояла его собственная жизнь.
Вайс так и не смог потом рационально понять, как его мозг в таких невероятных обстоятельствах смог так быстро и чётко сработать, подавая телу единственно правильные сигналы. Или это сработал инстинкт, инициированный крайней степенью возбуждения? Состояние гипераффекта, когда многое происходит подсознательно машинально.
Мак-Грегор опять сказал: Если они приходят, не спрашивая разрешения, то никто не должен каяться, что их путь становится краток. Покаяние всегда сродни осознанию и в итоге смирению.
И разогнулся, встав полный рост. Его лицо было в копоти.
Время уходило неумолимо. Болезненно ссыпаясь струйкой сквозь узкое горло бесстрастных песочных часов.
Из генератора ударила струя пара и раздался первый взрыв.
Ян рванулся вперёд, к напарнику. Он успел увидеть удивлённый взгляд Эвана. Над блоком генератора уже начало появляться зловещее багровое сияние. Здравый смысл подсказывал обратное - надо было бежать от источника опасности, а не к нему. Ян понял, что Мак-Грегор решил, что он обезумел от страха.
Вайс был уже на расстоянии вытянутой руки, когда Эван отшатнулся от него, как от привидения и кинулся вбок, в сторону технологического склада.
Яну казалось, что его ноги двигаются, как в замедленной съёмке. А всё остальное происходит с неимоверной быстротой. И прямо сейчас, вот-вот, в его спину воткнётся расплавленный конус смертельного выплеска мощнейшего взрыва. Уже сейчас.
Вот-вот.
Он успел обогнуть главный блок генератора, и сделать на бегу несколько шагов по направлению к аварийному шкафу на боковой переборке блока и в этот момент основная турбина взорвалась.
От ударной волны его частично спас выдержавший чудовищное давление каркас второй гондолы генератора, его титановая арматура только выгнулась, но не оторвалось от основания целиком.
Поэтому, притом, что Ян находился очень близко от эпицентра, его не расплющило о ближайшую попавшуюся на пути твёрдую поверхность, а лишь сбило с ног и протащило боком по шершавому настилу, разорвав комбинезон и срезав кожу в нескольких местах на боку.
В уши впился неимоверный грохот на грани восприятия, в который примешивался визг разлетающихся осколков и демонический треск разламывающихся конструкций.
Ошалев от воздушного удара, Вайс, по инерции, вначале на четвереньках, а потом и бегом, неистово хромая - всё-таки ему ещё и серьёзно повредило ногу - доковылял до шкафа и с безумным остервенением дёрнул вниз ручку отпирающего механизма.
Было стойкое впечатление, что на него со всех сторон сверзился ад. Звук уже почти не воспринимался, Ян оглох, в нос бил раскалённый металлический запах, набиваясь внутрь едким отравленным дымом, краем глаза он видел сполохи огня, вспышек, яркие трассеры искрящихся искусственных комет.
Как и любое жизненноважное помещение на станции, главный энергетический отсек был оснащён аварийной нишей, где находилось два скафандра общей защиты.
Норматив для экстренного облачения в него составлял 40 секунд.
Вайс, ломая ногти на руках, превозмогая отчаянную боль в боку и правой ноге, задыхаясь и сипя от недостатка кислорода, влез в него почти в три раза быстрее. За шестнадцать секунд. Оставалось надеть и пристегнуть шлем.
Руки тряслись, и в какой-то совершенно жуткий для разума Вайса момент, шлем выскользнул из пальцев и едва не упал вниз, откуда быстро достать его в зафиксированном во встроенных зажимах скафандре было бы невозможно. Каким-то невероятным движением, Ян смог перехватить падающий шлем другой рукой.
Времени не оставалось совсем. Ферма, которая должна была пробить крышу, уже начала падать.
В полуметре от Вайса, на уровне взгляда, в стену, справа от ниши что-то с воем врезалось и взорвалось, разбросав сноп жалящих искр. От краткого термического воздействия волосы на одной части головы Яна тут же сгорели.
Ян в полуобморочном состоянии напялил шлем сверху и, одновременно с щёлкнувшими застёжками фиксации, крыша отсека рухнула, открывая доступ убийственной для человека маринской атмосфере.
Потом Вайс, делая мучительные глотки воздуха - он никак не мог надышаться - с широко открытыми глазами, наблюдал через забрало шлема за разворачивающимся вокруг апокалипсисом и взгляд его то и дело натыкался на человеческую фигуру, гротескно висящую на арматурах прямо посреди наступившего конца света.
Картинка смазывалась, размывалась, фрагментами терялась в белёсом тумане. То ли от клубов дыма и пыли, то ли от того, что у Яна капали из глаз крупные, опустошающие слёзы.
Но это было ещё не всё.
После разгерметизации из-за химической реакции с элементами атмосферы произошёл третий взрыв. Разрушилась главная технологическая магистраль, вспомогательные насосы и энергетический редуктор.
Ян видел, как в пространстве беззвучно родился огромный белый шар, тут же распавшийся в стороны яростными брызгами. А после внутри явилось ядовито-багровое образование, которое вспухло и поглотило всё пространство вокруг себя. Даже в защитном скафандре Вайс ощутил гигантскую силу взрыва. Его чувствительно дёрнуло в зажимах, а в забрало шлема дохнуло малиновым огнём.
Когда мгла немного рассеялась, взору Яна представился призрачный город. Остовы конструкций, похожие на фантастических зверей, замершие в самых нелепых позах. Искрящиеся обрывки силовых кабелей, свисающие там и тут, шевелящиеся, как конечности раненого мастодонта. И похоронный ветер, закручивающийся вокруг нагромождения металла маленькими очагами торнадо.
Теперь это был полностью покинутый город.
Потому что поникшая человеческая фигура тоже исчезла.
Зря Вайс шарил взглядом по развалинам блока.
Если тело его бедняги-напарника не выкинуло взрывной волной наружу, то оно наверняка сгорело дотла, оказавшись в самом пекле, там, где плавится даже металл. Сгорело, не оставив ни единого своего фрагмента, способного возвратить воспоминания о существовавшей когда-то жизни.
Поплавок чуть шевельнулся. Ян напрягся, готовясь сделать подсечку. Затаив дыхание, он напряженно следил за сигнализатором поклёвки. Но капризные обитатели глубин сегодня были ленивы и только дразнили рыболова. По поверхности воды пробежала лёгкая ветреная рябь, а через секунды восстановилось былое умиротворенное безмолвие. Ян разочарованно выдохнул.
Не везёт сегодня.
Там, на Марине, он мог погибнуть и после случившейся катастрофы. Массивные разрушения главного энергетического отсека повредили, как выяснилось, контур охлаждения резервного ядерного реактора. Такими допотопными агрегатами во времена освоения новых миров оснащали экспедиции для страховочных целей. Во время профилактики основного генератора, либо выхода его из строя, часть энергобаланса временно переводилось на вспомогательную компактную ядерную установку. Разумеется, такой реактор не мог обеспечить полного энергосодержания станции, но потянуть основные службы жизнеобеспечения ему было по силам.
К счастью, тогда, разобравшись с ситуацией, Ян успел аварийно вынуть регулирующие стержни из активной зоны и заглушить реактор. Не сделай он этого, в лишённом охлаждения реакторе возникла бы неуправляемая цепная реакция деления нейтронов, что привело бы к ядерному взрыву и полному разрушению исследовательской станции, а радиоактивное заражение распространилось бы на значительную часть планеты.
Лишившись обеих энергетических установок, Вайс остался только с автономными аккумуляторами. Ему ещё повезло, что взрывы не повредили герметичность жилого модуля. Задача выживания была сложной, но выполнимой - спасательный корабль должен был прилететь через 22 дня - Марина находилась вдалеке от обитаемого космоса.
Зато теперь у него была куча свободного времени. Он мог просто лежать в кубрике, экономя воздух и силы и смотреть в разноцветное и зловещее небо Марины. И там, в ядовито-зелёных, белёсо-голубых, блестяще-оранжевых зигзагах и молниях пытаться найти ответ на мучивший его теперь постоянно вопрос - зачем Марина дала ему этот шанс?
29.
Вайс поёжился. В это время года на Ямане было холодно и тоскливо. Из-за плотной облачности тут никогда не было видно местного солнца, поэтому над городом колонистов стояли хмурые сумерки.
Ян поднял воротник плаща, как будто это могло как-то согреть.
Вся эта суета напоминала плохой шпионский фильм. Конспирация, жучки, непрерывное инструктирование.
Хотя Вайс и был сотрудником силового ведомства, но с таким заданием ему пришлось столкнуться впервые.
Пять минут назад Ян отчётливо понял, что никто на встречу не придёт. Никаких зримых аргументов у него не было, но интуиция подсказывала безошибочно. Вся эта авральная поездка была бесполезной тратой времени.
Вайс присел на металлический радиатор валявшегося рядом кондиционера. Поднял с пола горсть мелких камушков, стал задумчиво пересыпать их из ладони в ладонь. Камушки были гладкие, приятные на ощупь. Захотелось горячего чаю.
В машинном зале заброшенной гидроэлектростанции было тихо. Для того, чтобы услышать шум обмелевшей ныне реки, текущей где-то внизу, нужно было прислушиваться. Турбины давно не работали, на месте одной из них, демонтированной, зияла огромная воронка.
Почему то Стайне или тот, кто выдавал себя за него, назначил встречу именно здесь. Вайсу поступило банальное текстовое сообщение. Разумеется, с предупреждением приходить одному и так далее. Всё, как в глупом шпионском детективе.
Время ещё не вышло, до назначенного срока оставалось минуты три, но Вайс точно знал, что никто не придёт.
Из-за того, что ему придётся торчать здесь ещё как минимум час, охватило уныние.
Он подумал о Миранде. После получения от неё письма, он вспоминал о ней постоянно.
В тот раз он пришёл явно не вовремя.
Он была «не такая», причём, судя по её виду, на самом пике изменённого сознания. Она проделывала какой-то ритуал. Сидела на полу, подогнув под себя ноги, вытянув вперёд руки параллельно полу и поочерёдно поворачивая ладони вверх-вниз. Самое лучшее, что можно было сделать в этой ситуации, это развернуться и уйти. Но Ян в тот момент был зол. Даже скорее взбешён, и эта сцена подействовал на него, как дополнительный раздражитель. Миранда всё дальше уходила от него в свой особый загробный мир, рвала последние нити, связывающие её с реальностью. А Вайс ничего не мог с этим поделать. Все его попытки заканчивались полным провалом. Его любимая девушка неминуемо превращалась в некрона.
Он сделал несколько порывистых шагов к Миранде и, оторопев, остановился. Потому что она повернула к нему голову, и он увидел её лицо. Это было лицо дьявола. На губах застыла сардоническая усмешка, обнажив блестящие зубы. Кожа на щеках собралась в морщинистые складки, а в чёрных огромных зрачках застыла безумная пустота. Это продолжалось секунды две. Потом Миранда мигнула, и её лицо волшебным образом приобрело обычное выражение.
Ян вначале отшатнулся, а потом прыгнул прямо к ней. Он попытался схватить её за плечи, наивно полагая физическим образом вытащить её из этого кошмара. Но произошло обратное. Неуловимым движением Миранда вывернулась из его рук, оказалась сзади и сделала с ним нечто такое, что привычный горизонт встал вертикально. Ян плохо представлял в этот момент своё пространственное положение. По-видимому, Миранда обхватила его за поясницу, оторвала от пола и повернула вбок, как будто он был не сильным восьмидесяти килограммовым мужчиной, а невесомой куклой из папье-маше.
Дальше мир смазался снова, чтобы проявиться прямо под ним. Теперь Вайса повернули вниз лицом. Он видел выставленное вперёд острое девичье колено. Его ещё раз развернуло посредством какой-то просто животной силы, источником которой никак не могла быть хрупкая женщина. Он увидел грязный потолок. И тут же его ухнули вниз. Потом уже он понял, на что это могло быть похоже. На то, как ломают доску через колено. Только в данном случае роль доски играл его позвоночник.
В последний момент Миранда остановилась. И вместо того, чтобы услышать хруст ломающихся собственных костей, Ян увидел перед собой, очень близко, шершавую стену. Девушка просто отшвырнула его в угол, как надоедливого котёнка.
- Никогда, - почти прошипела она. -Никогда, слышишь, не трогай меня, когда я… Не здесь!
И в этот самый момент Ян полностью, до мучительной спазматической боли, осознал, что она всё равно от него уйдёт и помешать этому не может ни одно живое существо в мире.
Камешки в руке закончились.
Ян глянул на таймер. Прошло двадцать две минуты сверх срока. Но в просторном помещении машинного зала, он, по-прежнему был единственным посетителем.
Вайс встал, помахал руками, разгоняя кровь: он и вправду промёрз до костей. Потом начал прохаживаться туда-сюда, заложив руки за спину.
Ян твёрдо решил, что отправится на Землю. И не станет никого уведомлять об этом. Если послание Миранды было ловушкой, он был готов поздравить мистификаторов, приманка сработала на все сто. Нельзя сказать, что он не боялся за свою жизнь. Инстинкт самосохранения и противная слизь страха были вполне различимы. Но слова Миранды, истиной или ложной - не важно, оказались приоритетнее. Это не могло кончиться просто так, там на Земле. Там должно было что-то произойти, то, что невозможно пропустить. То, что в случае позорного бегства, он себе уже точно никогда не простит. По сути, у Яна не было выхода, как не было дилеммы. Он скоро должен был быть там, в резиденции Холодок. Для того, чтобы продолжить свою жизнь.
Пискнул сигнальный зуммер. Операция сворачивалась. Безрезультатно прождав фигуранта один час и двенадцать минут, старший группы прикрытия дал знак агенту возвращаться.
Вайс, ещё раз поправил воротник, и, ссутулившись, будто предстояло идти сквозь штормовой ветер, побрёл к выходу со станции.
30.
Исследования могут расцениваться, как акт агрессии. В частных случаях. Вайса могли поднять на смех за настолько глубокомысленное допущение. Но те, кто мог бы посмеяться над этим заявлением, никогда не были на Марине. Люди не были совместимы с этой планетой. Вся станция выглядела не просто как инородное тело, а как внедрённый нарыв, рано или поздно предназначенный лопнуть. Антитело, вызвавшее отторжение организма. И, в конце концов, обезвреженное и застывшее на коже Марины как струп.
Теперь Ян знал, что Марина живая. Она только прикидывалась мёртвой. Мимикрировала, настороженно изучала незваных гостей, расцвечивая над их головами мириады иллюминаций, подсматривая ледяными кратерами, салютуя паровыми гейзерами. До поры до времени, она ждала. Но когда гости, отбросив приличия, стали залезать ей под кожу, чтобы взять образцы, облучать жёстким излучением, чтобы определить реакции, она стала защищаться. Она вынесла предупреждение, она послала призраков, но упрямые исследователи не обратили на это должного внимания. Тогда она продемонстрировала свои скрытые таланты. Свернула время на короткий миг. Показала глупцам прыг-скок. И снова Вайс спрашивал себя - было что-то похожее у Мак-Грегора? То, что тот никогда об этом не упоминал, ничего не доказывало. Ведь и Вайс тоже хранил эту особенность Марины в секрете. Предчувствовал? Нет. Рассказать об этом - это было бы… пожалуй, как рассказать о стыдном интимном эпизоде. И получить в ответ непонимание с долей брезгливости.
Во всей этой истории на Марине было очень много странного, того, что даже после долгих размышлений никак не укладывалось в приемлемую картину.
Вайс был уверен, что между тем неожиданным обнаружением своего напарника в главном энергетическом блоке незадолго до аварии и самой аварией была прямая связь. Был ли это призрак, как тот, у границы зоны, или это был настоящий Мак-Грегор, было, как ни странно, не так важно. Важно было другое - в руках напарника тогда был ящик. Вайс помнил это совершенно отчётливо.
Официальной причиной выхода из строя реактора было признано нештатное разрушение дефлектора силового поля вследствие заводского брака. Комиссия утверждала, что из-за дефекта незначительной детали разнесло половину станции. Естественно, что доказать с абсолютной точностью теперь это не представлялось возможным. Но это была основная версия расследования. Ян помнил, что когда он читал материалы дела в этом пункте, с его губ не сходила снисходительная усмешка. Ну да, конечно! Но ведь специалистам виднее.
Сам Вайс был уверен, что во всём виноват тот самый ящик, который человек, похожий на его напарника - оставим такую формулировку - оставил возле генератора. Что там было Ян не знал, но… Всё было подстроено. И вот тут скрывался первый подвох. Если это был реальный Эван, то организовывать взрыв генератора у него не было ни единого мотива. А учитывая то, чем всё это для него закончилось - такое действии и вовсе смахивало на самоубийство, осуществлённое каким-то крайне извращённым способом. Однако, человек, задумавший свести счёты с жизнью, так себя не ведёт. Все последние дни перед катастрофой Ян не заметил ни одного признака, показывающего на психическое расстройство Эвана. Хорошо, пусть это будет призрак. Но как тогда он мог физически перемещать предметы? Разумеется, вопрос казался смешным. Призраков ведь не бывает. Да. Но не на Марине. А если допустить сугубо фантастическую вещь возможности воспроизводить физического двойника, то доводить до такой сложной комбинации с выводом из строя генератора опять же не было никакого смысла.
Марина защищалась. Но делала она это по-своему, недоступно для простого понимания.
Был ещё один щекотливый момент, который, хоть и являлся очень большим допущением, но вытекал из логики процесса. Вайс спрашивал себя, почему Марина дала ему второй шанс? Но на этот вопрос был непротиворечивый, в данных условиях, ответ.
Планета сохранила жизнь Яну в исключительно утилитарных целях. Для того, чтобы он успел заглушить реактор. Не сделай он этого, ядерный взрыв разбросал бы радиацию на треть поверхности Марины. Она была необитаема в человеческом понимании этого слова, но если она сама была живым организмом, как представлял себе Ян, то это было вполне объяснимо. Серьёзное разрушение коры и радиоактивное заражение на несколько веков, видимо, не входило в её ближайшие планы.
В итоге Марина добилась своего. Она разрушила станцию, заставила непрошенных гостей убраться со своей территории, и сохранила свою природу.
Люди оказались не готовы к контакту.
Люди оказались слишком самоуверенными.
Но самое опасное заключалось в другом - люди даже не осознали этого. Люди не сделали выводов. Люди не усвоили урок.
Вайс никому не рассказывал о своих подозрениях. Видимо, это тоже явилось последствием пережитого стресса. Его версия стала для него навязчивой идеей, он дискутировал сам с собой, умозрительно оперируя доводами, разбивая их в пух и прах и снова убеждаясь в своей правоте.
Его не раз допрашивали, пытаясь добиться внятного объяснения: почему при первых признаках надвигающейся катастрофы, Ян вопреки всему двинулся прямо к эпицентру будущего взрыва? Здравый смысл, все инстинкты подсказывали обратное - как можно быстрее покинуть опасную зону. Но Вайс не рассказал, что на самом деле так и произошло. Он доверился своим инстинктам и погиб. Если бы не прыг-скок, допрашивать было бы некого. В конце концов, всё списали на психошок и счастливое стечение обстоятельств. То, что Ян выжил, объявили счастливым случаем! Вайс не спорил. Его продолжала мучить одна очень нехорошая мысль. Лёжа в капсуле перед иллюминатором, за которым радужно переливалось маринское небо, он раз за разом просматривал как бы со стороны все свои действия после начала критической ситуации. Прыг-скок. Он бросается к Эвану. Тот смотрит на него с опаской и удивлением. Вайс совсем рядом, можно протянуть руку и… Мак-Грегор, поворачивается и бежит в сторону перехода в техноотсек. Какое-то время он был совсем рядом. В его глазах читалась растерянность и испуг. А Ян уже знал, что потом случится. И он не протянул руку. Не схватил напарника и не поволок за собой. Хотя в этом случае, они бы неминуемо погибли оба. Но он мог бы как-то задержать его. Кто знает, если бы Мак-Грегор побежал бы двумя секундами позже, вдруг у него появился бы шанс не попасть под взрывную волну, которая бросила его на арматуру? Всё, что необходимо было сделать Вайсу, это разрушить первоначальную действительность в отношении не только себя, но и Эвана. Марина дала шанс ему, а он мог дать шанс Мак-Грегору. Мог. Но не дал. Почему? Может, потому что его напарник именно так вписывался в свежую философскую систему Вайса? В систему справедливости, где каждому должно воздаться по делам. Не дожидаясь гипотетических страшных судов. Это был очень короткий миг для принятия решения. И успеть что-то проанализировать было нереально. И Вайс пробежал мимо. На расстоянии вытянутой руки. И самое поганое заключалось в том, что Марина знала об этом заранее. О том, что Вайс сделает именно так.
Последний раз Ян наблюдал поверхность планеты в обзорный иллюминатор спасательного шлюпа. Они готовились к взлёту, и Вайс жадно скользил взглядом по серому ландшафту, мучительно надеясь отыскать хоть какой-то знак. Марина не могла не знать, что они расстаются. Она должна была как-то выразить своё знание. Ян не ожидал гейзерного фейерверка или разноцветья сполохов в небе. Просто какую-нибудь незначительную деталь. Которая бы выделалась своей необычностью. Но детали не было. Наоборот, казалось, планета заснула, обездвижилась. Её пепельную пыль не взбивал даже ветер, в другое время дувший постоянно. Её оползни лениво остановились, больше не являя собой картину двигающихся твёрдых рек. Горы тускло отсвечивали тёмным, как какие-нибудь банальные мёртвые скалы. А сверху, в вышине, мутным плотным покрывалом медленно двигались багровые облака, монотонные как механический транспортёр. Не было никакого намёка на прощание. Марина спала, устало занавесив свои незрячие глаза пеленой, и меланхолично наблюдая за стартом космического шлюпа.
Она не радовалась расставанию с человеком и не печалилась. Теперь она снова стала равнодушной.
31.
Чёрную повязку с глаз Вайса сняли, когда они уже спустились в подземелье. Поначалу от унизительной темноты в дороге Яну было не по себе, но к концу пути пришла неожиданная апатия. Во всяком случае, согласившись с условиями провожатых, Ян обрёк себя на пассивную роль ведомого - от него мало что зависело.
Прищурившись на свет после темноты, Ян принялся рассматривать помещение. В конусах прожекторного света, что били с боков, плавали частички пыли. Сводчатый низкий потолок, шершавые стены. Это походило на тоннель. Один из провожатых, тот, кто позволил Яну снять повязку, подошёл к массивной двери с огромными задвижками в виде железного колеса и гулко постучал по ней кулаком. Чуть поодаль, рядом со вторым спутником стояла Миранда. Она казалось Яну похудевшей и задумчивой. Не похожей на себя прежнюю. Вокруг пахло мокрым железом и машинной гарью.
Встреча в Холодке произошла до обидного буднично. Миранда была не одна, и то, что представлял себе Ян, о чём он думал с замиранием сердца, вся эта романтическая чушь оказалась совершенно невостребованной. Они сдержанно поприветствовали друг друга и обменялись лишь парой общих фраз. А потом ему завязали глаза и куда-то повезли. А разговаривать с завязанными глазами было глупо.
Всё же Миранда не стала некроном. У Яна оставалось огромное количество вопросов, но он с щемящим разочарованием подумал, что большого смысла в них нет. Ведь всё это время девушка, шепчущая когда-то ему на ухо такие нужные слова, ни разу не дала понять, что она жива. Ни разу не попыталась связаться. К чему были вопросы и выяснения отношений? Перед ним была настоящая Миранда, из плоти и крови. С наполовину выбритой головой, с плавными грациозными движениями тела, которые всегда сводили его с ума. Она была в лёгком обтягивающем комбинезоне защитного цвета, который очень ей шёл. И только взгляд изменился. Как-то потух, стал… старше, что ли… И ещё он не почувствовал той близости, что всегда охватывала его при встрече с Мирандой. Перед ним была настоящая Миранда, но она словно стала движущейся мраморной статуей.
Но ведь было всё не так. Ещё какую-то тысячу лет назад.
- Почему ты не хочешь быть со мной? - спросил Вайс, выцеливая мишень.
Они с Мирандой зашли в тир. Снаружи, с проспекта, приглушённо доносилась бравурная музыка, по площади шли колонны демонстрантов, в этот день отмечался День свободы.
- Милый, не говори глупостей. Я с тобой. Ты можешь меня потрогать.
Хлопнуло воздушное ружьё Миранды - полосатая фигурка какой-то жестяной птицы упала вниз.
Ян тоже выстрелил, но промахнулся.
- Ты прекрасно понимаешь, о чём я, - сказал он.
Сегодня было хорошо. Миранда уже неделю была сама собой, они встречались почти каждый день. Гуляли по городу, смотрели представления уличных театров. Вайс хотел, чтобы это продолжалось вечно. Он понимал, что жалок в своём желании. Это напоминало ему каприз малыша, который видит потрясающую игрушку в витрине магазина. И не понимает, что никто никогда ему её не купит.
- Сегодня праздник, - сказала Миранда, - Давай, веселись!
- Скажи, что тебя не устраивает? Тебе настолько скучно со мной?
- Прекрати. Как мне может быть скучно, если ты такой смешной, - Миранда очаровательно сморщила носик.
- Зачем тебе меня бросать? Уходить в эту свою... Это ведь секта, неужели ты это не осознаёшь?! Я понимаю, что сейчас не время, но я не могу об этом не думать. Что сделать, чтобы ты осталась?
Миранда взяла за дуло винтовку Вайса. Резко развернула и, зло и отчаянно прищурившись, приставила к своей груди. Глаза её при этом коротко сверкнули.
- Эй, эй! - предостерегающе воскликнул администратор тира из своего угла.
- Это единственное, что ты можешь сделать, чтобы покончить с этим, - сказала Миранда. И тряхнула рукой ружьё. - Ну что же ты?
- Миранда! - Вайс с трудом вырвал свою винтовку у девушки и бросил её на барьер стрельбища. - Что ты творишь?!
- Отвечаю на твой вопрос! - Миранда уже успокоилась, на щёки вернулся румянец. - Смотри, я подбила пять птичек, а ты только три. Эх, а ещё штурман!
- У меня в детстве была книжка, - продолжила она, когда они уже вышли из тира и пробивались сквозь празднующую толпу к набережной. Миранда повисла у него на руке и наклонялась к уху, чтобы перекрыть звуки музыки. - Бумажная! Очень интересная сказка. Только она была не целая. Кто-то оторвал последние десять страниц. И повесть про девочку Марьянку обрывалась на самом интересном месте. Мне всегда было ужасно интересно, чем же всё закончилось. Я даже плакала от бессилия, что не могу этого узнать. Так вот. Ты меня слушаешь?
Вайс два раза кивнул в такт шагам. Музыка на улице играла очень громко.
- Так вот, - повторила Миранда, касаясь губами его уха. - Ты спрашиваешь, зачем я ухожу к ним? Затем, чтобы узнать, чем всё тогда закончилось…
Задвижка на двери пришла в движение. Один из конвоиров принялся помогать крутить её. Колесо вращалось с заунывным скрипом.
Наконец, поднапрягшись, мужчина потянул на себя, и дверь открылась. За ней был ещё один коридор, уходящий вдаль.
Жестами провожатый предложил следовать за ним и исчез в полумраке. Ян пригнулся и полез через проём следующим.
На той стороне их с Мирандой передали двум хмурым и бородатым индивидуумам, напомнившим Вайсу двух лесовиков из, виденной когда-то, давным-давно, известной музооперы.
Что могло связывать такую девушку, как Миранда, с этими маргиналами, оставалось для Яна загадкой.
Они прошли ещё несколько блокпостов, пока не очутились возле вросшего в грунт бункера. По обе стороны от ржавой двери стояла два охранника с оружием.
Коротко переговорив с одним из «лесовиков», охранник отворил дверь и кивнул, приглашая гостей внутрь.
Миранда с Вайсом очутились в помещении, напоминавшем научную лабораторию. По периметру стояли стеллажи с разными приборами на полках, на первый взгляд - с какой-то следящей или регистрирующей аппаратурой. На некоторых тускло мигали индикаторы. Свет люминесцентных ламп под потолком был придушен и казался зеленоватым.
Почти посредине комнаты стояла большая открытая ёмкость с прозрачным вязким раствором. Рядом располагался лабораторный стол с пирамидой устройств, непонятного назначения. Из одного из прямоугольных ящиков к ёмкости уходил пучок толстых трубок и проводов.
А в самой импровизированной ванне лежал человек. Хотя нормальным человеком назвать его можно было с натяжкой. Сквозь толщу прозрачного киселя просматривались поразительно тонкие, состоящие, казалось, из одних костей, руки и ноги. Непропорционально большая голова возвышалась над водой, человек как бы отрицательно покачивал ей из стороны в сторону. Глубоко посаженные очень маленькие глазки то ли настороженно вглядывались в посетителей, то ли и вовсе были подёрнуты дремотной пеленой. На большом шишковатом черепе там и тут виднелись пучки спутанных волос, хотя большая его часть была лысая, покрытая неприглядными синими пятнами.
Человек полулежал в ёмкости боком, на спине под шеей, выпирал отвратительного вида горб, из которого шли те самые трубки к аппаратам на столе. Несколько тоненьких магистралей поднимались вверх и уходили куда-то за потолок. Грудь, обтянутая пергаментной кожей вздымалась и опадала, с сухим болезненным треском, в такт дыханию.
И ещё от человека резко и неприятно пахло каким-то сернистым соединением.
Некоторое время Ян не двигался, пытаясь уложить в голове впечатления от увиденного.
- Это Сикора Пленитель, - сказала Миранда. - Он хотел тебя видеть.
32.
Бывший разнорабочий, в миру Вацлав Зденьски, а впоследствии переименованный адептами в Живой Грааль, беспомощно лежал сейчас перед простым дознавателем управления СКБ. Легендарная, исчезнувшая личность, вместившая в себя когда-то медийное пространство главного сервера. Мало кто верил, что после такого можно выжить.
Когда Сикора Пленитель говорил, его беззубый рот будто бы что-то жевал. Губы почти не артикулировали сказанное, но, что удивительно, Яну удавалось его понимать, не было в этом восприятии никакого дискомфорта.
Документ 5.
Декодированная стенограмма встречи действующего сотрудника СКБ, дознавателя Яна Вайса («ЯВ»), (ИН 6162) и агента Внутренней Разведки Министерства Обороны (ВР МО) Сикоры Пленителя («СП»), (агентурное имя МЫШЕЛОВ)
Предоставлено имярек (агентурное имя БЕЛЛА)
2148 2404 22.11
Общий Совет
[…] СП: -…Вы ничего не сможете предпринять сами, у вас слишком низкий статус, но! Предвосхищая ваш следующий вопрос: другого пути нет, любая информация, полученная внешними источниками с большой долей вероятности будет идентифицирована, как ложная, не представляющая оперативной важности.
ЯВ: - О чём вы хотите мне сообщить? К чему такие меры безопасности?
СП: - Это не так просто. Давайте, чтобы слегка развеять ваш скептицизм, я объясню вам, почему перед катастрофой срабатывает гравидатчик, но не срабатывают остальные устройства регистрации. Вы ведь так и не выяснили это, верно?
Пауза 3 секунды.
ЯВ: - Допустим.
СП: - Всё дело в том, что объект детекции существует в момент контакта только в прошлом. Его нет в настоящем в привычном понимании этого слова. Однако на квантовом уровне замедления пространства-времени он вполне себе существует. Другими словами, если бы у нас была возможность свернуть пространство-время на практически бесконечно малый отрезок времени, мы бы увидели рядом с кораблём вполне себе массивный объект, по свойствам напоминающий чёрную дыру. Несмотря на планковский размер (если вы позволите мне такое обывательское сравнение) смещения во времени, ни один датчик не может его обнаружить. Кроме гравитационного. Так как переносчиком взаимодействия в процессе бесконечно малого свёртывания пространства-времени является гравитон. А гравитация, как известно, существует вне любого пространства-времени.
ЯВ: - Боюсь, я не физик и не могу…
СП: - Разумеется, разумеется… Ваша миссия состоит не в понимании, а в передачи данных. Специалисты разберутся. Важно направить их правильным курсом.
ЯВ: - Кому и что я должен передать? И с какой стати мне это делать?
СП: - Не торопитесь. Нам предстоит долгий разговор. Скажите, вы никогда не ловили себя на мысли, что чувствуете на себе какое-то особое внимание? При расследовании последнего дела? У вас не возникало ощущения, что до вас пытаются донести новое понимание?
ЯВ: - Донести? Кто?
СП: - Вы же занимались сопоставлениями? Как же вы не различили ни одного маркёра?
ЯВ: - Маркёра?
СП: - Именно… Следовало увязать не просто факты, сопутствующие этому делу, а способ подачи данных. Это и есть маркёры. Послания-упоминания на первых допросах пилотов Эйджла. Расшифровка переговоров других пилотов перед катастрофой на Йенне. Абберации поведения космонавтов в других причастных случаях. Физическая демонстрация с исчезновением фигурантов и трупов. А ведь это всё маркёры. Вам следовало подумать, кто и зачем вкладывает данные действия в средства передачи специального кода. Вам следовало отказаться от стереотипов, и расширить границы мышления. Впрочем, я не собираюсь вас отчитывать. Надеюсь, вы понимаете, что в вашем лице я обращаюсь не конкретно к дознавателю службы СКБ, а к системе в целом. И обиды здесь неуместны.
ЯВ: - Меня несколько настораживает ваша осведомлённость. Откуда у вас такие источники?
СП: - Это как раз несущественно. Вернёмся к теме. При помощи разнообразного воздействия вас вынуждают реагировать определённым образом, на что это может быть похоже?
Пауза пять секунд.
ЯВ: - Вы хотите сказать это какой-то эксперимент?
СП: - В какой-то мере. Это сбор первичной информации. Разведка. Изучается реакция на разные психические воздействия. Это крайне упрощённые термины, я вынужден их использовать, чтобы хоть как-то подвести вас к пониманию.
ЯВ: - Погодите. Кто может дать санкцию на такое?
СП: - Никто. Если рассматривать человеческие институты.
Пауза три секунды.
ЯВ: - Человеческие?
СП: - Вы забываете, что человечество ещё не научилось сворачивать пространство-время и расставлять на маршрутах своих кораблей несуществующие в настоящем объекты.
ЯВ: - Тогда кто? Пришельцы? Вы шутите?
СП: - Я, разумеется, не знаю, с кем мы имеем дело. Но я предполагаю, что это негуманоидное образование, возможно даже цивилизация. Поэтому их мотивы, логика и вся остальная вещественная структуризация бесполезна. Негуманоидный разум непостижим. Единственная точка пересечения двух миров - это воздействия одного на другой. Только исходя из них и сопоставив их последствия мы можем выстроить модель поведения, которая опосредовано будет описывать какие-то свойства этого самого взаимодействия.
ЯВ: - А в этом есть какой-нибудь смысл?
СП: - Спросите это у военных. Вы знаете, что операция «Мёртвый Лев» начинается на следующей неделе?
ЯВ: - Я? Нет.
СП: - Декларированные задачи этой операции несколько отличаются от истинных.
ЯВ: - У вас и к этому есть доступ?
СП: - Да. Речь идёт о зачистке целого сектора космоса.
ЯВ: - От кого?
СП: - Правильнее сказать «от чего». От всего, что несёт потенциальную угрозу в дальнейшей экспансии человечества. От всего, что может мешать производству дешёвых ресурсов. К сожалению, более подробная информация никак не может способствовать нашим с вами задачам, поэтому я не намерен вдаваться в подробности. Того, что я сообщил вполне достаточно, чтобы понимать суть.
ЯВ: - Не очень понял, как это связано с эээ… воздействиями?
СП: - Сложно отождествить все элементы этой связи, но что имеет место быть - несомненно.
ЯВ: - На основании чего сделан такой вывод?
СП: - В большей степени на основании наблюдений за сферами, сферами-тенями, как мы их называем. Те самые образования на месте свёрнутого пространства-времени. Количество их появления и длительность стабильного состояния напрямую коррелирует с определённой деятельностью землян.
ЯВ: - Мы? Вы сказали «мы»?
СП: - Конечно. Мы. Некроны. Я полагал, вы догадались.
ЯВ: - Вы некрон?!
СП: - Как видите, неудавшийся. Я прошёл лишь частичную инициализацию. У меня, к сожалению, очень редкий дефект ДНК, который предопределил моё нынешнее состояние. Кстати, такой же дефект есть и у вашей подружки. В своё время она прервала инициацию, но не для того, чтобы отказаться полностью, а лишь для некоторой отсрочки.
ЯВ: - Она что, потом будет выглядеть также?
СП: - Это невозможно предсказать. Но небольшой шанс стать полноценным инициированным некроном у неё всё же остаётся.
ЯВ: - Господи, боже мой… Но если вы не некрон, то как вы…
СП: - Я иногда могу прорываться в их ментальность. Этого достаточно, чтобы знать, что они способны регистрировать сферы-тени. У некронов нет человеческого зрения, но если перевести на понятный язык, они «видят» во вселенной места возникновения сфер, как мерцающие и пульсирующие яркие круги. И в последнее время суммарное количество таких сфер постоянно увеличивается.
ЯВ: - Погодите. Слишком много сразу. Эти сферы как-то воздействуют на людей?
СП: - Верно. В первую очередь на мозг, вызывая галлюцинации и более серьёзные расстройства. Также осуществляется неврологическое программирование неизвестной пока природы. Ну и прямое воздействие на вегетативную систему, вы видели примеры в клинике. Что-то похожее на внутреннее вмешательство на уровне генома.
ЯВ: - Для чего?
СП: - Вы невнимательно меня слушаете. Мотивы негуманоидного разума неподвластны человеческому пониманию. Однако, его возможности выглядят впечатляюще. Если допустить интерпретацию на человеческий уровень, возможны три основных версии.
Версия стихийного бедствия. Происходящее обусловлено физическими законами и носит характер природного катаклизма.
Версия исследования. С человечеством проводятся опыты научного толка для неизвестных целей. Также как мы исследуем дальний космос, сверхцивилизация решила взяться за нас.
Версия вторжения. Посредством воздействия на мозг негуманоиды пытаются внедриться в наш мир. Представляете, какую потенциальную опасность несёт такое развитие событий? Оружия против такой агрессии у нас нет. Пока ещё сферы-тени влияют на психическое состояние на относительно малых расстояниях. Но кто может знать их возможности? Мы можем проиграть войну, не сделав ни единого выстрела. И исчезнуть как биологический вид. Вспомните, какой ужас пережили те, кто был поражён сферами. Животный, я бы сказал, адский ужас.
ЯВ: - Достаточно мрачная перспектива.
СП: - Вы не задумывались, почему всё больше людей приходят к учению некронов? Потому что у некронов есть видение будущего, они готовятся к нему. И, даже, если всё человечество погибнет, сферы-тени не смогут причинить никакого вреда только некронам. Теперь становится понятным своевременность создания этого института, не так ли?
ЯВ: - Очередная религиозная ересь?
СП: - Ни в коем случае! Любая религия - убежище слабых духом людей. Путь в никуда. Инициализация некронов же - это шаг к развитию, к переходу на новый уровень, к расширению горизонта сознания. И неуязвимость, как выясняется теперь.
ЯВ: - И при этом аналог физической смерти.
СП: - Распространённое заблуждение. Подобие наблюдаемой смерти с точки зрения окружения, но не с точки зрения инициируемого. Впрочем, я не собираюсь вас в этом убеждать.
ЯВ: - Естественно. Нет аргументов.
СП: - Думайте, как вам угодно.
Пауза семь секунд.
ЯВ: - Хорошо, так в чём смысл моего приглашения сюда?
СП: - Мы хотим, чтобы вы донесли предупреждение до Общего Совета. Во-первых, вы с самого начала работали по этому делу, а во-вторых, вы давно зарекомендовали себя соответствующим образом. Информацию, которая поступит к руководству иными каналами, могут счесть несущественной. Наша цель очевидна - прекратить операцию «Мёртвый лев». Я предельно откровенен с вами.
ЯВ: - Откровенность за откровенность. А не несёт ли эта операция опасность в первую очередь для самих некронов, а не для каких-то там мифических сфер?
Пауза три секунды.
СП: - Я сделал паузу, не потому что мне нечего ответить. Я пытался сформулировать ответ максимально доступно для вашего понимания. Каждый некрон видит направление будущего. Но одновременно и направление прошлого. Как бы вам это… Что-то вроде вероятностей в теории относительности. Сложно объяснять. Так, попробую по-другому. Каждая из озвученных мною ранее версий подразумевает определённый сценарий. Безусловно, самый катастрофический - это вариант с негуманоидной агрессией. В качестве доказательства мы можем предсказать вероятностное развитие ближайших событий. Оно не может являться абсолютно точным. Но реальные совпадения с некоторыми узловыми моментами должны будут развеять ваши сомнения. Вот основные признаки, указывающие на то, что события разворачиваются по наиболее неблагоприятному сценарию: Возникновение новых вирусов, либо очагов неизлечимых болезней, способных поражать значительные массы населения; Техногенные аварии на предприятиях, расположенных в космосе и на орбитальных станциях; Резонансные транспортные катастрофы со значительным количеством гражданских жертв; Резкое увеличение доли самоубийств среди подростков.
ЯВ: - Неужели всё это произойдёт из-за какой-то военной операции?
СП: - С высокой долей вероятности. Других доказательств у нас нет.
ЯВ: - По сути, ничего кроме домыслов.
СП: - В случае, когда перед человечеством встаёт проблема выживания, не стоит пренебрегать даже умозрительными, на первый взгляд, выкладками. Хочу обратить особое внимание на тот факт, что некронам не грозит психологическое вторжение со стороны негуманоидного разума. Они продолжат пребывать в своём обычном состоянии. Их функциональные возможности ничуть не пострадают. Это предупреждение своего рода жест доброй воли. Ведь каждый некрон никогда не забудет, что рождён представителем homo sapiens.
ЯВ: - То есть, потом будете там у себя на облачке наблюдать, как мы корчимся в муках безумия?
СП: - Некроны не наблюдают за людьми. Поэтому ваше предположение несостоятельно. Если же ваш выпад направлен непосредственно на меня, то он тем более лишён смысла. Видя моё нынешнее состояние не сложно предположить, что мне осталось недолго. Если быть совсем точным - четверо земных суток и ещё несколько часов. Кстати, это ещё одна причина столь поспешного вашего сюда приглашения. Совсем скоро не останется ни одного посредника между некронами и остальным человечеством.
ЯВ: - Вы так спокойно об этом говорите?
СП: - Кое-что во мне всё же заложено некронами. А именно - безразличие к прекращению физического существования.
ЯВ: - Что я конкретно должен сделать дальше?
СП: - Всю фактическую часть мы уже подготовили. Материалы будут у вас по прибытию. Ваша задача передать информацию по назначению со своими комментариями. И проследить, чтобы всё дошло до адресата. Ближайшее заседание Совета, где будет обсуждаться судьба операции «Мёртвый лев» через шесть дней.
Единственное, о чём я прошу вас, взгляните на ситуацию отстранено, не вставайте заранее на чью-либо сторону. Холодный анализ поможет вам осознать истину. И держите в уме, что сферы-тени продолжают «зажигаться».
ЯВ: - Если позволите, один, возможно, очень глупый вопрос. Раз уж вы всё знаете.
СП: - Быстрее, моё время уходит.
ЯВ: - На Марине… Там, где я был… работал. Там тоже были.. они? Хозяева сфер?
Пауза две секунды.
СП: - Ни о каком воздействии негуманоидного разума в районе планеты Марина некронам не известно.
[…]
Конец документа 5.
33.
Каша в голове. Каша. Каша. Совсем недавно ему преподнесли откровение. Но откровение оказалось с привкусом яда. Миранда сказала, что это была просто отсрочка, не было никакого смысла продолжать встречаться. Что инициализация для неё всё равно состоится. Для чего? Для того, чтобы превратиться на короткое время в такого же урода? Неужели смысл жизни в прикосновении к неведомому? Неужели это перевешивает все человеческие отношения, земную сущность? Или это попытка к бегству? От заката человеческой эпохи, который каким-то непостижимым образом смогли предсказать некроны?
Очень много вопросов. Из-за этого каша в голове.
Он не верит этому существу с трубочками.
У того какие-то свои резоны, но лень копаться, да, господин дознаватель?
Гадко на душе. Беспокойство.
Хотя к чему волноваться? Его дело маленькое. Всего лишь передать информацию. Решать будут другие. А он человек маленький. Забавно. Как это будет по латыни? Есть человек разумный, а есть человек маленький.
Никому не стоит верить. И доверять. Любовь давно выродилась и превратилась в раздражающий атавизм.
А может это и неплохо - встретить раскалённое безумие? Раствориться в этой болезненной беспомощности и неведении. И смотреть, как во сне, непрерывный жуткий кошмар. И оскалы чертей, варящих тебя на медленном огне. Когда ты выглянешь над краем котла.
Может всё наоборот? Может, это некроны грезят о мировом господстве? И единственное, что способно их остановить - военный щит? Но к чему эти сомнения? Поступай, как должно. А Миранда скоро будет лежать в ванне с киселём, скрюченная и похожая на кикимору.
Почему эта мразь с трубочками не сказала мне про Марину? Что ему стоило подтвердить очевидное? Вместо того, чтобы искать чёрных кошек в чёрном космосе и предрекать грядущий апокалипсис?
Я там был, я прочувствовал на своей шкуре присутствие чего-то могучего, враждебного, дикого. Оно убило моего напарника. Оно играла со мной в русскую рулетку. И после этого у этой сволочи нет данных о воздействии?
Сволочь.
Всё. Всё. Хватит.
Все материалы с моей пояснительной запиской готовы.
Я иду к президенту.
Моё дело маленькое. И тут не Марина.
Я иду.
И пусть хоть кто-нибудь спасёт наши души.
34.
Ян решил приоткрыть глаза. Но разожмурился почему-то только левый. На стену падал отсвет рекламной вывески, висевшей на торце примыкающего здания. Мигающий неоновый голубой и оранжевый свет.
Ян понял, что находится в горизонтальном положении. Он пошевелили пальцами. Потом вытащил правую руку из-под себя. Ниже локтя она затекла и через несколько секунд стала отходить, больно впиваясь подкожными иголками. От всех этих телодвижений в голове заработал паровой молот. Что-то вязкое пыталось толкаться изнутри в виски. Вайс замер, ожидая, когда эта вакханалия прекратится. В горле возник рвотный позыв. С трудом, но Яну удалось с ним справиться.
Он лежал на потрёпанной кушетке очень дешёвого гостиничного номера и смотрел на возникающий на стене узор от иллюминации за окном. Когда реклама на улице загоралась, комнату на треть заполнял нежный голубоватый цвет. Потом цвет на стене сменялся на ядовито оранжевый. Потом на какое-то время всё гасло, загоняя пространство в темноту.
Вайс сделал усилие и пошарил левой рукой под кушеткой. Пальцы нащупали горлышко бутылки, но не смогли её обхватить, бутылка с характерным звуком пустой посуды упала, попутно задевая своих собратьев.
Запищал вызов видеофона. Не глядя на него, Ян отключил сигнал. Он не давал доступ уже больше двух недель.
Потом с трудом сел, и какое-то время ожидал, пока головная боль если не пройдёт, то хотя бы установится на одном уровне.
Судя по темноте, был поздний вечер, а значит, необходимо было найти китель и поспешить вниз. Иначе его бедная голова могла бы просто расколоться.
Через четверть часа, ему удалось, наконец, застегнуться. Чёртовы пуговицы, как живые, то и дело выскальзывали из трясущихся рук.
На лестнице, что вела с его этажа в цоколь, Вайсу стало получше. То ли сказался относительно свежий воздух, то ли душу грели мысли о предстоящей выпивке.
Внизу располагался ретро-бар Бригантина. С допотопным барменом за стойкой, сигаретным дымом, голографическим антуражем вдоль стен и большим общественным визором на стене. Но самое главное, что здесь подавали настоящий старый добрый алкоголь, торговать которым давно уже перестали даже в сомнительных забегаловках в центре. Яну тут очень нравилось.
Он распахнул стеклянную створку двери и, пошатываясь, вошёл внутрь. В этот час в баре было уже довольно шумно. Основную часть посетителей составляли вахтовики с пересадочного пункта, находившегося в двух кварталах и рабочие с мраморной каменоломни. Но была тут и местная шушера, неминуемо присутствующая в любом приличном злачном заведении.
Распорядок вечера и части ночи у Яна был нехитрым. Начинал он свой алкогольный марафон часов в восемь с двойного скотча безо льда. Захмелев, цедил пару-тройку бутылок тёмного пива, а уже после полуночи, часов до трёх-четырёх утра надирался русской водкой, закусывая лимоном и вареной стерлядью.
Бармен, заметив Вайса, приветственно помахал ему рукой.
Среди посетителей, за две недели ежедневного пребывания тут, у Яна завелось даже пара приятелей.
Одним из них был щербатый тип с бегающими глазками и веснушчатым лицом по прозвищу Шнурок. Вторым - упитанный толстячок Билли, якобы бывший коллега Вайса по штурманскому цеху. Он всё время одевался в мятый костюм двойку и выделялся большим подвижным носом на бледном лице.
Ян двинулся к стойке, попутно выискивая незанятые столики.
Билли, окликнувший его, когда Ян проходил мимо, был уже слегка на взводе. Перед ним на столике стояла громадная кружка с тёмным пенящимся напитком.
Вайс облегчённо свалился на стул напротив.
Толстяк понимающе замигал глазами, сбегал к автомату и принёс приятелю две рюмки скотча. Ян, отчаянно стремясь не расплескать содержимое, тут же опрокинул их внутрь, не ощущая, впрочем, никакого вкуса.
Через некоторое время алкоголь подействовал, и мир вокруг обрёл более чёткие очертания. Стала слышна музыка, на визоре мелькали кадры хроники, голографические девушки вдоль стен призывно покачивали своими прелестями.
Хорошо, подумал Ян, блаженно расслабляясь. Он вытянул вперёд ноги, откинулся на спинку.
Однако, довольно быстро, эйфория сменилась унынием. С внезапно нахлынувшей внутренней паникой Ян лихорадочно достал таймер, чтобы посмотреть какое сегодня число. Ему вдруг показалось, что его отпуск уже кончился, и ему завтра уже надо лететь в управление. С гигантским облегчением он увидел, что это не так, и впереди ещё целая неделя.
Управление, Рессинг, некроны - всё это сейчас казалось выдуманной, параллельной жизнью.
Вайс вспомнил разговор с Кежичем, который состоялся накануне его отбытия с базы.
- Ничего удивительного, дружище, - сказал тогда Мирослав, по-дружески приобнимая его за плечо. - Видимо, у сильных мира сего существуют иные приоритеты, не принимайте всё это близко к сердцу.
- Да я и не надеялся, - сказал Вайс, но даже сам почувствовал, насколько фальшиво это прозвучало.
- Мы можем даже не подозревать, какие силы стоят за определёнными фигурами в Совете. Но я вас уверяю, что именно за военными стоят наиболее влиятельные люди! Говорят, - Кежич перешёл на шёпот, - Что они в политическом смысле в чём-то даже превосходят возможности президента.
- Мирослав, в любом случае уже ничего не изменить. Операция «Мёртвый лев» уже началась. Мой доклад был принят к сведению, но оказался недостаточным основанием для её отмены.
- Тебе что-то ответили официально? Как-то объяснили?
- Нет. Пришла официальная благодарность из пресс-службы, ну и Большой Хэнк отправил меня в отпуск лечить нервы.
- Наверное, не стоит об этом спрашивать, но как вы думаете, Вайс, нам на самом деле теперь крышка?
Ян вскинул взгляд и посмотрел на психиатра.
Кежич хоть и говорил дурашливым голосом, но глаза его оставались серьёзными.
Вайс ничего не ответил, просто пожал плечами.
- Пожалуй, пойду. Мне ещё собираться.
Мирослав протянул руку и они обменялись рукопожатием.
- Черкните мне, как устроитесь. Чертовски люблю радоваться за людей, читая их письма с курорта.
- Обязательно, Мирослав, обещаю, - Ян даже рассмеялся тогда.
Неожиданно он подумал, что это было последний раз, когда он смеялся. За весь прошедший отпуск никто и ничто не смогло его рассмешить.
Психиатра Вайс обманул. Он сознательно отправился в эту дыру, снял копеечный номер и не отвечал на входящие вызовы.
Общественная и светская жизнь, как таковая, потеряла для Яна свою необходимость.
- Как я вчера, ничего? - спросил Вайс, рассматривая нос собеседника, похожий на большую картофелину с красными прожилками.
- Вчера? - переспросил Билли. - Да ничего особенного. Правда, ругались немного.
- На кого?
- Да так, ни на кого конкретно. Да… - Билли придвинулся ближе и понизил голос. - Опять рассказывали Шнурку про сферы! Не доверяю я ему, может донести!
- Правда? А я что-то такое крамольное говорил? - Вайс сделал чувствительный глоток кислого пива. Ему было стыдно, но он знал, что скоро стыд пройдёт.
- Говорили, что сфера подлетает к земле и скоро все станут сумасшедшими и постреляют друг друга.
Ян покраснел и снова спрятался за кружкой.
- Ещё говорили, что не можете похоронить дружка вашего и от этого вам нехорошо. Что от него на какой-то планете остался только пепел и…
- Чёрт, Билли, хватит! Прекрати!
Толстяк испуганно умолк.
Вайс разозлился и допил пиво. Такое подобострастие и услужливость собутыльника объяснялась просто - почти всегда Ян расплачивался за всех, сидящих за его столиком.
Яну вдруг непреодолимо захотелось посмотреть на себя. Это могло показаться смешным, но он забыл, как он выглядит.
Он грузно поднялся и проследовал в сиреневом сигаретном дыму, растолкав в проходе группу вяло двигающихся под музыку парней, прямо в подсобку.
В туалете он упёрся руками в раковину и долго изучал своё отражение в зеркале. Пятидневная щетина, синие мешки под глазами, красные глаза, старое, морщинистое лицо. Всклокоченные, грязные волосы. Вайс попытался слегка пригладить их рукой, но они упрямо вставали торчком.
Ян пустил воду, умылся и, даже не вытираясь, роняя по пути капли на пол, пошёл обратно в зал.
Там он проследовал прямиком к стойке. Бармен нацедил ему пива. Ян хотел вернуться за столик, но его внимание привлёк большой визор на стене. Передавали экстренные новости. Вайс прислушался.
«…По результатам предварительного расследования…»
Говорила симпатичная телеведущая на фоне кадров с места какой-то аварии.
«…Столкновение космического парома «Территория» и магистрального транспорта «Мекс-8», произошедшее при подлёте к терминалу лунного космопорта, произошло по вине экипажа парома, который по невыясненным пока обстоятельствам потерял пространственную ориентировку и, в связи с отказом навигационного оборудования, не справился с управлением. В результате трагедии по уточнённым данным погибло не менее восьмиста тридцати человек. Ещё сто двадцать два пока считаются пропавшими без вести. На место катастрофы…»
Вайс взял кружку, встал и покачнулся.
Холод, явственно пробежавший по позвонкам, заледенил душу. В ушах возник какой-то звон, дикторша с визора отдалилась, между ними словно возник незримый экран.
Шаркая, как старик, Ян доплёлся до столика и жадно припал к вожделенной кружке.
Билли куда-то испарился и Вайс, выпивший пиво залпом, стал вертеть головой, разыскивая дружка.
Толстяка нигде не было видно.
Неожиданно, Яну почудилось, что кто-то пристального на него смотрит. Он стремительно, как ему показалось, обернулся. В баре всё было по-прежнему. В той стороне, откуда на Вайса, якобы смотрели, сидел всего один посетитель и тот располагался к нему спиной. Какой-то парень в надвинутом на глаза капюшоне. Ян видел его уже не в первый раз. Он всегда сидел за столиком, недалеко от входа и что-то пил из высокого стеклянного стакана.
Ян продолжал тупо пялиться на него, пока тот, словно почувствовав затылком чужой взгляд, не отставил стакан. Потом незнакомец поднялся на ноги, кинул на столик банкноту, и пошёл к выходу.
Уже у самой двери мужчина притормозил, снял капюшон, на миг обернулся и вышел, слегка хлопнув дверью.
У Яна остановилось сердце. Дрожа всем телом, он поднялся на ноги, неловко попятился, задел стул и с грохотом повалил его навзничь.
Он был готов поклясться, что человек в капюшоне был Эваном Мак-Грегором.