Глава 1
— Клянусь Рэмом, прародителем овечьих стад! Клянусь когтем Дагона и рогами Деркето! — воскликнул Азедарак, указывая пальцем на маленький пузырек из тонкого стекла с кроваво-красной жидкостью, стоявший перед ним на столе. — Необходимо избавиться от этого настырного брата Амброза. Я узнал, что архиепископ Аверуана послал его в Ксим с единственной целью — собрать доказательства моей тайной связи с Азазелем и Старцами. Он следил за тем, как я вызывал духов в подземелье, он слышал тайное заклинание и видел истинный облик Лилит и даже Йог-Сотота и Содагуи, демонов более древних, чем мир. Сегодня утром, час назад, он сел на своего белого осла и отправился обратно в Вийон. Есть два способа или, в известном смысле, один, благодаря которому я смогу избежать неприятностей и привлечения к суду за колдовство. Амброз должен проглотить содержимое этой склянки, прежде чем доберется до Аверона. В противном случае, мне самому придется выпить это снадобье.
Жан Мавуазье взглянул на пузырек, затем перевел взгляд на Азедарака. Он не только не ужаснулся, но даже не удивился, услышав из уст епископа Ксима богохульные клятвы и далеко не канонические высказывания. Он знал его слишком давно и оказал ему достаточно много услуг, необычных по своей сути, чтобы чему-либо удивляться. На самом деле, он знал Азедарака задолго до того, как колдун задумал стать прелатом, в тот период его существования, о котором никто из жителей Ксима даже не подозревал. И у Азедарака никогда не было секретов от Жана.
— Я понял, — кивнул Жан. — Вы можете быть уверены, содержимое этого пузырька отправится по назначению. Брат Амброз вряд ли сможет далеко уехать, даже на своем легконогом белом осле. Он не доберется до Вийона раньше завтрашнего дня. Вполне достаточно времени, чтобы его догнать. Конечно, он знает меня. По крайней мере, он знает Жана Мавуазье... Но это легко поправимо.
Азедарак понимающе улыбнулся.
— Я доверяю это дело тебе, Жан. Конечно, в моем распоряжении все сатанинские и более древние заклятия, так что опасность от этих пустоголовых фанатиков для меня не так уж велика. Однако жить под личиной христианского епископа среди всеобщего почитания, и при этом общаясь с Соперником, намного лучше, чем подвергаться гонениям за колдовство. Не хочется, чтобы мне досаждали или нарушали мой покой, или отобрали синекуру, если всего этого можно избежать.
— Пусть пожрет Молох этого ханжу-молокососа Амброза, — продолжал он. — Ведь я даже не подозревал его. Какой же я тупица! Он смотрел на меня с таким ужасом и смятением. Я сразу понял, что он видел тайные обряды. А когда услышал, что он уезжает, догадался проверить мою библиотеку. И обнаружил, что Книга Эйбона, содержащая древние заклинания и тайные, забытые людьми знания об Йог-Сототе и Содагуи, исчезла. Ты знаешь, что я еще раньше заменил ее первоначальный переплет из человеческой кожи на переплет из бараньей кожи, от христианского служебника, и поместил между вполне законных богослужебных книг. Амброз вынес ее под сутаной, чтобы представить архиепископу как доказательство того, что я занимаюсь черной магией. Никто в Авероне не сможет прочесть древние гиперборейские письмена, но им достаточно увидеть украшения и рисунки, сделанные кровью дракона, чтобы осудить меня.
Хозяин и слуга понимающе посмотрели друг на друга, Жан взирал с глубоким почтением на Азедарака. Статный, с надменно поднятой головой, резкими чертами лица, странным багровым кривым шрамом, пересекающим правую бровь, с огоньками оранжево-желтого пламени, горящими в глубине черных глаз, Азедарак мало походил на священника, и только обрамленная седыми волосами тонзура указывала на его принадлежность к Церкви. Азедарак, в свою очередь, воспринимал без недоверия по-лисьи хитрые черты лица и сдержанные манеры своего слуги, который мог, если возникала необходимость, стать кем угодно, от торговца до монаха.
— Прискорбно, — заключил Азедарак, — что вопрос о моей праведности и благочестии будет обсуждаться в Аверуане. Но рано или поздно это неизбежно произойдет, хотя бы из-за главного различия между мною и другими церковниками: я служу Дьяволу сознательно и по собственной воле, а они делают то же самое в своей ханжеской слепоте... Тем не менее, мы должны сделать все возможное, чтобы избежать публичного скандала и моего изгнания из этого теплого гнездышка. Сейчас только один Амброз может причинить мне вред. Отныне я буду вдвойне бдителен. Следующий шпион из Вийона, будь уверен, не обнаружит ничего, кроме благочестивых молитвенников.
Глава 2
Мысли брата Амброза беспокойно теснились в голове, и даже спокойная красота Аверуанского леса, обступившего узкую дорогу, по которой он ехал из Ксима в Вийон, не могла отвлечь его от тяжких раздумий. Ужас поселился в его душе, как свернувшаяся кольцом гадюка, И дьявольская Книга Эйбона — древнее руководство по первобытному колдовству, казалось, жгла его тело под сутаной и, как огромная горячая сатанинская печать, давила на живот. Он был не первым, кому архиепископ Клемент поручил выяснить, привержен ли Азедарак демонам подземного мира. Проведя в доме епископа месяц, Амброз узнал и увидел слишком много такого, что могло бы расстроить мысли любого набожного клирика, и что оставило неизгладимый след стыда и ужаса в его душе. Одно то, что католический прелат может служить подземным силам, втайне поощряет зло более древнее, чем Асмодей, глубоко потрясло благочестивого Амброза. С тех пор ему повсюду мерещился запах гнили и коварное вторжение Антихриста.
Проезжая среди сосен и зеленого кустарника, он сожалел, что под ним всего лишь тихоходный осел, а не быстроногий конь. Ему казалось, что его преследуют смутные лики уродливых горгулий, невидимые демоны на раздвоенных копытах крадутся за ним по пятам, скрываясь за тесно стоящими вдоль извилистой дороги деревьями. Солнце клонилось к закату. В его косых лучах тени удлинились, и лес, казалось, наполнился слабым зловонным дыханием и скрытыми шорохами. Тем не менее Амброз покрывал одну милю за другой; и пока он не заметил ни птицы, ни зверя, ни ползучего гада.
Его мысли, подстегнутые страхом, настойчиво возвращались к Азедараку, который представлялся ему восставшим из пылающей глубины Абаддона огромным Антихристом с подъятыми ввысь крылами. Снова и снова он вспоминал подземелье под епископским дворцом, где однажды ночью, вглядываясь в темноту, наблюдал ужасающую дьявольскую сцену: епископ колдовал, окруженный огромными, колеблющимися клубами дыма от нечестивых курильниц, которые смешивались с зеленовато-желтыми и аспидно-черными парами преисподней. И сквозь клубы дыма и пара проступали очертания похотливо извивающихся отродий, расплывающиеся и тающие черты отвратительных существ... Вспоминая увиденное, он опять содрогался от первобытной похотливости Лилит, вздрагивал от вселенского ужаса перед демоном Содагуи и непереносимого отвращения к тому, кто был известен колдунам Аверона как Йог-Сотот. «Каким гибельным могуществом обладают эти древние дьяволы, поместившие своего слугу Азедарака в самое сердце Церкви, в средоточие святой веры», — вот о чем думал он.
В течение пяти лет прелат, не вызывая ни малейших подозрений, осквернял епископство Ксима. Это было хуже богохульства еретиков. Затем различными окольными путями до Клемента дошли невероятные слухи, и тогда Амброз, молодой бенедиктинский монах, племянник Клемента, был послан в Ксим, чтобы тайно проведать, верны ли слухи о гноящемся нечестии, угрожающем целостности Церкви. Только тогда кто-то вспомнил, как мало известно о прошлом Азедарака, как искусно он домогался продвижения в церковной иерархии, какими скрытными и подозрительными были его поступки, благодаря которым он добился своего положения. И тогда стало ясно, что без колдовства здесь не обошлось.
Встревоженный Амброз гадал, обнаружил ли Азедарак исчезновение Книги Эйбона среди молитвенников, оскверненных ее нечестивым соседством. И если да, то сколько времени ему понадобится, чтобы связать отсутствие книги с тайным бегством своего гостя, и что он предпримет в этом случае.
В этом месте размышления Амброза были прерваны раздавшимся у него за спиной громким стуком копыт скачущего галопом коня. Лес вокруг был таким дремучим, что, появись из его глубин языческий кентавр, монах вряд ли удивился бы; и Амброз, полный тяжких предчувствий, оглянулся на приближающегося всадника Этот бородач в ярком дорогом камзоле, скачущий на прекрасном черном жеребце с богатой сбруей, очевидно, был знатным человеком или придворным Всадник догнал Амброза и проскакал мимо с вежливым поклоном, всем своим видом показывая, что спешит по своим делам Монах тут же успокоился, хотя некоторое время его тревожило неясное чувство, будто он где-то видел эти узкие глаза и резко очерченный профиль, с которыми так не вязалась длинная борода. Однако он с облегчением подумал, что никогда не видел этого человека в Ксиме. Всадник вскоре скрылся за поворотом лесной дороги. Амброз снова вернулся к своим воспоминаниям, вызывающим у него мрачные предчувствия и дрожь ужаса в членах.
По мере того как монах продолжал свой путь, ему казалось, что солнце опускается к вершинам деревьев как-то неестественно быстро. И хотя над Амброзом сияло безоблачное небо, а воздух был чист и прозрачен, дремучий лес, обступивший его со всех сторон, застыл, объятый непонятным мраком. Стволы деревьев казались странно изогнутыми, а густая листва на низко висящих ветвях пугала причудливыми очертаниями. Амброзу казалось, что тишина вокруг подобна хрупкой оболочке, которую вот-вот разорвут бормочущие дьявольские голоса — так тихое и спокойное течение вод вдруг нарушает вынырнувшая из глубины облепленная тиной коряга.
С огромным облегчением Амброз вспомнил, что находится совсем недалеко от постоялого двора «Услада путника». Он решил переночевать там, поскольку проделал большую часть пути до Вийона.
И действительно, через некоторое время показались огни таверны. Перед их милостивым золотистым светом безмолвные лесные тени отступили, и монах устремился к воротам постоялого двора с таким чувством, будто вырвался из лап скопища гоблинов.
Предоставив своего осла заботам конюха, Амброз вошел в таверну. Здесь его приветствовал с особым почтением к его сану тучный и елейно угодливый хозяин, поспешивший заверить, что слуге Господа будет предоставлена лучшая комната Амброз уселся за один из столов, присоединившись к другим посетителям, дожидавшимся ужина.
Среди них Амброз заметил длиннобородого всадника, который недавно обогнал его в лесу. Тот сидел в одиночестве и немного в стороне от других. Гости — пара странствующих купцов, нотариус и два солдата — отнеслись к появлению монаха с приличествующей вежливостью. Всадник же поднялся из-за стола и направился к Амброзу с явным намерением завязать знакомство.
— Не разделите ли вы со мной трапезу, господин монах? — предложил он. В его грубоватом, но льстивом голосе прозвучали странно знакомые нотки, и его хищный профиль снова показался Амброзу знакомым, хотя он никак не мог припомнить, где мог видеть этого человека.
— Сьер де Эмо из Турина, к вашим услугам, — представился тот. — Кажется, мы встретились с вами по дороге. Полагаю, вы, так же как и я, едете в Вийон?
Несмотря на смутное беспокойство и даже некоторое опасение, Амброз не посчитал удобным отклонить предложение. В ответ на вопрос он подтвердил, что, действительно, держит путь в Вийон. Ему совсем не нравился сьер де Эмо, узкие глаза которого, отражая свет свечей, угрожающе поблескивали, и манера держаться казалась слишком фамильярной, а любезность неискренней. Однако он проследовал вместе с ним к его столу, стоящему чуть в стороне от остальных.
— Я вижу, вы принадлежите к бенедиктинскому ордену, — продолжал сьер де Эмо со странной улыбкой, в которой как будто сквозила скрытая ирония. — Я всегда восхищался вашим орденом — самым благородным и богатым братством. Могу я узнать ваше имя?
Амброз неохотно назвал себя.
— Ну а теперь, брат Амброз, пока нам будут сервировать ужин, я предлагаю выпить по бокалу красного аверуанского за ваше здоровье и процветание вашего ордена, — предложил сьер де Эмо. — Вино поддерживает силы во время долгого путешествия и очень полезно перед хорошим мясным блюдом.
Амброзу волей-неволей пришлось согласиться. Он не мог понять, почему, но этот человек все больше становился ему неприятен. Где-то он уже слышал этот зловещий мурлыкающий голосок, и этот уклончивый взгляд явно был ему знаком. Он искал еще какие-нибудь детали, чтобы оживить память. Не встречал ли он своего собеседника в Ксиме? И не был ли этот мнимый сьер де Эмо замаскированным приспешником Азедарака?
Пока монах размышлял, пригласивший его человек покинул стол и отправился заказывать вино. Амброз слышал, как он разговаривает с хозяином таверны и даже настаивает на том, что готов заплатить, лишь бы спуститься в подвал и лично выбрать напиток по вкусу. Заметив, с каким почтением поглядывали посетители таверны на знатного господина, Амброз немного успокоился. Когда хозяин таверны в сопровождении сьера де Эмо вернулся с двумя кувшинами вина, он почти избавился от своих смутных подозрений и страхов.
На стол поставили два больших бокала, и сьер де Эмо сейчас же наполнил их из кувшина. Амброзу показалось, что на дне одного из бокалов уже была какая-то красная жидкость; но в таверне царил полумрак, и он подумал, что, вероятно, ошибся.
— Здесь бесподобное вино двух урожаев, — объяснил сьер де Эмо, указывая на кувшины. — И то и другое превосходно, так что я в затруднении, какое выбрать. Но вы, брат Амброз, возможно, способны определить, какое из них лучше. Ваш вкус, полагаю, лучше моего.
Он пододвинул один из наполненных бокалов Амброзу.
— Это вино из виноградников Ла Френэ, — пояснил он. — Попробуйте, оно перенесет вас из этого мира в совершенно иной мир благодаря дремлющему в нем скрытому огню.
Амброз взял предложенный бокал и поднес к губам. Сьер де Эмо склонился к своему, как будто смакуя напиток. И что-то в его позе показалось ужасающе знакомо Амброзу. В вспышке ужаса его память ожила, и он вспомнил, что эти тонкие губы и острый подбородок, скрытые широкой бородой, подозрительно напоминают черты лица Жана Мавуазье, которого он часто встречал во дворце Азедарака и который, как он знал, был вовлечен в колдовские дела епископа. Его поразило, почему он сразу не определил это сходство, и он вдруг понял, что не иначе как находится под влиянием колдовства.
Даже сейчас он не был уверен до конца в своей догадке; но явное подозрение ужасало его, как будто ядовитая змея подняла свою голову над столом.
— Давайте выпьем, брат Амброз, за ваше здоровье и благосостояние всех добрых бенедиктинцев! — предложил сьер де Эмо и осушил свой бокал.
Амброз медлил в нерешительности. Его собеседник смотрел на него холодным гипнотическим взглядом, и у монаха не было сил отказаться, несмотря на все усилия. Дрожа, с чувством какого-то непреодолимого принуждения и зная почти наверняка, что ему грозит смерть от яда, он осушил свой бокал.
Через мгновение монах почувствовал, что его худшие опасения оправдались. Вино горело у него в горле и на губах, как жидкое пламя Флегетона, а вены, казалось, наполнились горячей адской ртутью. Одновременно непереносимый холод охватил все его существо. Ледяной ревущий вихрь закружил его, стул под ним исчез, и он полетел в бесконечную ледяную пропасть. Стены таверны растворились, как редеющий туман, огни погасли, как звезды в черной болотной мгле, и лицо сьера де Эмо исчезло в водовороте теней, как разбегающиеся круги на глади ночного озера.
Глава 3
По каким— то слабым признакам Амброз понял, что не умер. Ему казалось, что падение продолжалось целую вечность. Он летел сквозь серую мглу, населенную какими-то постоянно меняющимися непонятными образами с расплывчатыми очертаниями. Затем вокруг него как будто снова возникли стены; и тогда его стало бросать с одного призрачного вала на другой. Ему казалось, что он видит человеческие лица; но все вокруг было сомнительным и мимолетным, все было затянуто дымом и волнами мрака.
Неожиданно, без всякого перехода или удара, он обнаружил, что уже не падает. Туманная фантасмагория вокруг него превратилась в реальность, однако то, что он увидел, не имело ничего общего ни с таверной «Услада путника», ни со сьером де Эмо.
Амброз, не веря своим глазам, оглядывал совершенно непонятное место. Он сидел в широком пятне света на большом квадратном блоке грубо вытесанного гранита. Вокруг него, на небольшом расстоянии, окружая зеленую поляну, стояли величественные сосны. Лучи заходящего солнца золотили раскидистые ветви старых деревьев. Прямо перед ним стояли несколько человек.
Похоже, они относились к Амброзу с глубоким и почти религиозным благоговением. Бородатые и дикие на вид, они были одеты в белые одежды странного покроя, какого он никогда не видывал. Спутанные длинные волосы, похожие на кольца черных змей, покрывали их плечи, глаза горели фанатичным огнем. Каждый держал в правой руке тяжелый нож из грубо отесанного камня.
Амброз подумал, что он, вероятно, умер, а эти создания — странные демоны из преисподней. Он уставился на них с тревогой и беспокойством и зашептал молитву Господу, который так необъяснимо покинул его и оставил беззащитным перед духовными врагами. Затем он вспомнил, что Азедарак владеет черной магией, и предположил, что тот перенес его из таверны «Услада путника» прямо в руки сатанинских существ, которые служат епископу-чародею. Удостоверившись, что сам он вполне реален, более того, даже цел и невредим, и понимая, что вряд ли похож на покинувшую тело душу и что лес вокруг него едва ли тянет на преддверие ада, Амброз принял это предположение о колдовстве, как единственно возможное. Он был все еще жив и все еще находился на земле, хотя в месте непостижимо загадочном и полном страшной и неизведанной опасности.
Странные существа пребывали в полнейшем молчании, как будто были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Слушая молитвенный шепот Амброза, они, похоже, начали оправляться от удивления, и оказалось, что они могут говорить не только членораздельно, но и громогласно. Амброз не понимал их резкой речи, в которой свистящие, горловые и придыхательные звуки сочетались так, что обычный человек не смог бы им подражать. Однако он разобрал слово «таранит», которое повторялось несколько раз, и подумал, что это, скорее всего, имя особенно злобного демона.
Говор таинственных существ начал принимать тяжеловесный ритм, как первобытное песнопение. Двое из них приблизились и схватили Амброза, а другие затянули громкую торжественную литанию.
Амброз не представлял, что происходит, и еще меньше — что может произойти. Вот его бросили навзничь на гранитный камень и прижали к нему. Одно из странных существ занесло над ним острый кремневый клинок. Нож завис в воздухе, целя в сердце Амброза, и монах внезапно понял, что он вот-вот упадет и пронзит его грудь.
Вдруг сквозь дьявольские голоса, которые перешли в сумасшедший злобный визг, он услышал сладостный и повелительный женский голос Амброз был растерян и испуган — слова, которые он услышал, показались ему странными и бессмысленными, но схватившие его существа их явно поняли и беспрекословно подчинились приказу. Каменный нож медленно опустился, и Амброзу позволили сесть на гладкой плите.
Его спасительница стояла на краю поляны в тени раскидистой древней сосны. Но вот она подошла, и твари, одетые в белые одежды, почтительно склонились перед ней. Высокая, с царственной осанкой, она была одета в мерцающие одежды, темно-синие, словно усеянное звездами ночное летнее небо. Волосы у нее были заплетены в длинную золотисто-каштановую косу, тяжелую, словно блестящие кольца восточной змеи. Янтарные глаза, губы, словно киноварь, оттененная прохладой леса нежная алебастровая кожа. Амброз подумал, что ему еще не доводилось видеть такую красавицу; но она внушала ему смешанный чувства — и благоговение, как перед королевой, и ужас, который целомудренный молодой монах испытал бы в греховном присутствии соблазнительной суккубы.
— Идем со мной, — приказала она Амброзу на языке, который он понял благодаря своим монастырским занятиям. Красавица говорила на древнефранцузском, которым пользовались в Аверуане в стародавние времена и на котором уже сотни лет никто не говорил. Ошеломленный монах послушно поднялся и последовал за незнакомкой. Вслед ему раздался ропот недовольства, но никто не посмел его задержать.
Женщина провела Амброза по узкой тропинке, которая, извиваясь, тянулась в глубь темного леса. Через некоторое время поляна, гранитная глыба и одетые в белое существа скрылись из виду за густой листвой.
— Кто ты? — спросила женщина, повернувшись к Амброзу. — Ты похож на одного из тех безумных миссионеров, что совсем недавно появились в Аверуане. Знаю, люди называют их христианами. Друиды многих принесли в жертву Таранит, так что я поражаюсь твоему безрассудству, раз ты не побоялся сюда прийти.
Амброз с трудом постигал архаичную речь. К тому же смысл слов красавицы показался ему настолько странным и запутанным, что он решил, что не понял ее.
— Я — брат Амброз, — ответил он, медленно и неуклюже подбирая слова древнего диалекта. — Конечно, я христианин. Но, должен признаться, я не понимаю вас. Мне доводилось слышать о друидах-язычниках, однако они были изгнаны из Аверуана несколько столетий назад.
Женщина с удивлением и жалостью посмотрела на Амброза, Желтые глаза ее казались чистыми и ясными, как выдержанное вино.
— Бедняжка, — пробормотала она — Переживания, вероятно, помутили твой разум. Тебе повезло, что я подоспела вовремя и сочла нужным вмешаться. Я редко мешаю друидам совершать жертвоприношения, но мне стало жаль тебя, когда я увидела, как ты сидишь на их алтаре, такой юный и миловидный.
Амброз все сильнее ощущал, что стал жертвой какого-то особенного чародейства; но он и предположить не мог, в чем суть этого колдовства. Однако даже несмотря на смущение и испуг, он понял, что его жизнь принадлежит этой одинокой и красивой женщине, и начал бормотать слова благодарности.
— Не нужно меня благодарить, — с нежной улыбкой отмахнулась красавица. — Я Моримис, чародейка, и друиды боятся моей магии. Она более могущественна и совершенна, чем их ворожба, хотя я пользуюсь своим искусством только для блага людей, а не во зло.
Монах ужаснулся, узнав, что его прекрасная спасительница — колдунья, хотя ее силы явно были направлены на служение добру. Тревога его возросла, но он понимал, что будет лучше, если он постарается держать себя в руках.
— Я действительно благодарен вам, — заверил он волшебницу. — И буду перед вами в еще большем долгу, если вы покажете мне дорогу к таверне «Услада путника», которую я недавно покинул.
Моримис нахмурила тонкие брови.
— Я никогда не слышала о таверне «Услада путника». В округе нет такого места.
— Но ведь это Аверуанский лес? — спросил обескураженный Амброз. — Разве мы не рядом с дорогой, которая соединяет Ксим и Вийон?
— Я никогда не слышала ни о Ксиме, ни о Вийоне, — ответила Моримис. — Действительно, эта страна называется Аверуан, и вокруг нас великий Аверуанский лес. Люди называют его так с незапамятных времен. Но здесь нет тех городов, о которых ты говоришь, брат Амброз. Боюсь, что ты все еще блуждаешь в грезах.
Амброз стоял в недоумении и растерянности.
— Меня подло обманули, — сказал он, отчасти обращаясь к самому себе. — Теперь я уверен, это все происки гнусного колдуна Азедарака.
Женщина вздрогнула, будто ее ужалила дикая пчела. Что-то резкое и жестокое мелькнуло во взгляде, который она метнула в Амброза.
— Азедарака? — переспросила она, — Что ты знаешь об Азедараке? Однажды я была знакома с человеком, которого так звали. Может быть, ты говоришь о нем? Он высокий, с сединой, у него горячие темные глаза и гордое, будто рассерженное выражение лица, а еще полукруглый шрам на брови.
Амброз, необычайно удивленный и испуганный, подтвердил ее описание. Понимая, что нежданно наткнулся на тайное прошлое чародея, он поведал Моримис историю своих злоключений, надеясь, что она еще что-нибудь расскажет об Азедараке.
Та слушала с видом заинтересованным, но без капли удивления.
— Мне все понятно, — сказала она, когда Амброз закончил свой рассказ. — Сейчас я объясню тебе все, что тебя смущает и пугает. Думаю, что я знаю и Жана Мавуазье. Он был долгое время слугой Азедарака, хотя тогда его звали Мелькир. Они оба всегда были приспешниками зла и служили Старцам способами, которые забыты или даже неизвестны друидам.
— Очень прошу, объясните мне, что произошло, — взмолился Амброз. — Это страшно, непонятно и возмутительно — выпить бокал вина в таверне под вечер, а утром очнуться в глухом лесу, среди демонов, от которых вы меня спасли.
— Хорошо, — согласилась Моримис. — Но случившееся с тобой намного непонятнее, чем ты думаешь. Скажи-ка, Амброз, в каком году ты покинул «Усладу путника»?
— Ну конечно, в 1175 году от Рождества Христова. А в каком же еще?
— Друиды используют иное летосчисление, — пояснила Моримис — Их записи тебе ничего не скажут. Но если верить тому календарю, которому следуют пришедшие в Аверуан христианские миссионеры, сейчас идет 475 год от Рождества Христова Тебя перенесли на семьсот лет назад, во времена, которые люди твоей эпохи будут называть прошлым. На месте алтаря друидов, где я тебя обнаружила, в будущем, возможно, будет стоять таверна «Услада путника».
Амброз был настолько ошеломлен, что его разум отказывался воспринять все значение слов Моримис.
— Как же такое может быть? — воскликнул он. — Как может человек перенестись в прошлое, сквозь годы, и очутиться среди людей, которые давным-давно обратились в пыль?
— Может быть, это тайна Азедарака, которую нам предстоит раскрыть. Так или иначе, прошлое и будущее сосуществуют с тем, что мы называем настоящим. Это только два сегмента от круга времени. Мы видим их и называем так или иначе в зависимости от нашего места в этом круге.
Амброз понял, что он попал в сети особенно нечестивой черной магии и стал жертвой дьявольских козней, неизвестных христианским книгам.
Он молчал, сознавая, что все рассуждения, возражения и даже молитвы будут бесполезны. Вскоре над стволами сосен, стоящих вдоль тропы, по которой они с Моримис шагали, показалась каменная башня с маленькими ромбовидными окошками.
— Это мой дом, — объявила чародейка, когда они вышли из поредевшего леса к небольшому холму, на котором стояла башня. — Брат Амброз, будь моим гостем.
Амброз не смог отказаться от ее приглашения, хотя понимал, что Моримис вряд ли подходящая хозяйка для целомудренного и богобоязненного монаха. Однако религиозный страх, который она ему внушала, не мог развеять ее обаяния. К тому же, словно потерявшийся ребенок, он уцепился за единственную возможную защиту в этой стране ужасных грехов и поразительных тайн.
Внутри башни было светло, чисто и уютно, несмотря на мебель топорной работы и грубо вышитые гобелены на стенах. Служанка, такая же высокая, как Моримис, но смуглее, принесла монаху большую чашку молока и ломоть пшеничного хлеба, и Амброз получил наконец возможность утолить голод ведь ему так и не привелось поесть в «Усладе путника».
Собираясь приступить к этой простой трапезе, он ощутил вдруг тяжесть за пазухой и вспомнил, что Книга Эйбона все еще при нем. Он достал тяжелый том и осторожно протянул его Моримис. Колдунья широко раскрыла глаза от удивления, но не промолвила ни слова, пока он не закончил есть. Тогда она сказала:
— Эта книга действительно принадлежит Азедараку, который прежде был моим соседом. Я знаю этого негодяя довольно хорошо — даже слишком хорошо. — Тут красавица глубоко вздохнула, подавляя переполнявшие ее чувства, и выдержала многозначительную паузу. — Он был мудрейшим и могущественнейшим из магов, и к тому же самым загадочным. Никто не знал, когда он появился в Авероне и откуда он достал древнюю Книгу Эйбона, чьи рунические письмена оставались тайной для других чародеев. Он владел всеми видами магии, считался повелителем всех демонов и к тому же умел составлять могущественные снадобья. Среди них были некоторые зелья, смешанные с сильнодействующими заклинаниями. Они обладали удивительной силой и могли перенести человека в будущее или в прошлое. Одно из них, надо полагать, Мелькир, или Жан Мавуазье, дал тебе. А сам Азедарак и его слуга использовали другое зелье — возможно, не впервые, — когда переместились из эпохи друидов во времена владычества христианства. Склянка с кроваво-красной жидкостью для путешествия в прошлое, а другая — с зеленой — для будущего. Подожди-ка! У меня есть обе — хотя Азедарак и не подозревал, что я знаю об их существовании.
Волшебница открыла небольшой ларец, где хранились всевозможные амулеты, высушенные на солнце травы и смешанные в лунном свете зелья, необходимые чародейке. Из них она выудила две склянки, одна из которых содержала кроваво-красную жидкость, другая — прозрачную изумрудно-зеленую.
— Когда-то я их украла, просто так, из женского любопытства, случайно наткнувшись на его тайник со снадобьями и эликсирами, — продолжала Моримис, — Я могла бы, если бы захотела, отправиться за этим мерзавцем в будущее. Но мне неплохо и здесь, к тому же я не из тех женщин, которые преследуют охладевших любовников...
— Значит, если бы я выпил зеленую жидкость, то смог бы вернуться в свое время? — с надеждой в голосе спросил Амброз.
— Верно. И я больше чем уверена, если судить по твоему рассказу, что твое возвращение причинит немало хлопот Азедараку. Это в его вкусе — развлекаться на сытой должности. Он всегда был хозяином положения, всегда заботился только о своем собственном благе. Уверена, ему вряд ли понравится, если ты попадешь к архиепископу... По натуре я не мстительна, но, с другой стороны...
— Трудно поверить, что кто-то мог охладеть к вам, — галантно заметил Амброз, начиная понимать ситуацию. Моримис улыбнулась.
— Хорошо сказано. А ты милый юноша, несмотря на твою ужасную одежду. Я рада, что спасла тебя от друидов. Они бы вырезали у тебя сердце и принесли в жертву своему демону Таранит.
— Значит, вы вернете меня обратно, в мое время?
Моримис слегка нахмурилась, а затем ее лицо преобразилось, на губах заиграла соблазнительная улыбка.
— Тебе так не терпится меня покинуть? Теперь ты в другом веке, поэтому день, неделя, месяц не повлияют на дату твоего возвращения. А еще я помню формулу Азедарака. Обычный период перемещения — семьсот лет.
Солнце опускалось за сосны, и мягкий полумрак заполнил башню. Служанка покинула комнату. Моримис приблизилась и села на скамье рядом с Амброзом. Все еще улыбаясь, она пристально смотрела на него янтарными глазами, и в их глубине горел томный огонь — пламя, которое разгоралось по мере того, как сумрак становился темнее. Не говоря ни слова, она стала медленно распускать свои густые волосы, от которых шел слабый аромат, такой нежный и еле уловимый, как запах цветущей виноградной лозы.
Амброз был смущен этой восхитительной близостью.
— Я не уверен, что вправе остаться. Что подумает архиепископ?
— Мой дорогой мальчик, до рождения архиепископа по меньшей мере шестьсот пятьдесят лет. Когда же ты вернешься, все то, что произойдет между нами, пока ты здесь остаешься, окажется в далеком прошлом, семьсот лет назад... Такого срока более чем достаточно, чтобы обеспечить отпущение любого греха, и не имеет значения, сколько раз его совершали.
Как человек, оказавшийся в тенетах какого-то фантастического сновидения и считая, что сон в целом не так уж неприятен, Амброз сдался этому по-женски неопровержимому доказательству. Он едва ли знал, что должно произойти, но под грузом исключительных обстоятельств, указанных Моримис, оковы монастырской дисциплины окончательно ослабли, тем более что это не влекло за собой духовного проклятия или наказания за серьезное нарушение обета.
Глава 4
Месяц спустя Моримис и Амброз стояли возле алтаря друидов. Наступила ночь, и слегка ущербная луна поднялась над пустынной поляной, окруженной деревьями с серебристыми от лунного света вершинами. Теплое дыхание летней ночи было нежным, как дыхание женщины во сне.
— Ты непременно должен вернуться? — печально спросила Моримис. В ее голосе звучали умоляющие нотки.
— Это мой долг. Я обязан вернуться к Клементу с Книгой Эйбона и сообщить ему другие свидетельства против Азедарака.
Эти слова самому Амброзу казались неубедительными, хоть он и старался сам себя убедить в обоснованности своих доводов. Идиллия его счастливой жизни с Моримис, которую он вряд ли мог считать истинно греховной, придавала всему, что предшествовало их встрече, некоторую гнетущую нереальность. Свободный от всех обязательств и условностей, в совершенном забвении сна, он жил как счастливый язычник; и сейчас должен вернуться назад к унылому существованию бенедиктинского монаха, побуждаемый сомнительным чувством долга.
— Я не буду удерживать тебя, — вздохнула Моримис. — Но я буду скучать по тебе и вспоминать, каким ты был чудесным возлюбленным и милым другом. Вот зелье.
Изумрудная жидкость казалась почти бесцветной в лунном свете, когда Моримис наливала ее в маленькую чашу, которую затем передала Амброзу.
— Ты уверена в ее действии? — спросил монах. — Ты уверена, что я вернусь в таверну «Услада путника» через месяц после моего исчезновения оттуда?
— Да, — подтвердила Моримис — Зелье действует безошибочно. Но постой, я дам тебе еще вот эту склянку — с зельем прошлого. Возьми ее с собой. Кто знает, может быть, случится так, что ты захочешь снова ко мне вернуться.
Амброз принял пузырек с красной жидкостью и засунул его под сутану, рядом с древним руководством по гиперборейскому колдовству. Затем, после нежного прощания с Моримис, он с внезапной решимостью выпил содержимое чаши.
Лунная поляна, серый алтарь, Моримис — все исчезло в вихре пламени и мрака. Амброзу казалось, что он целую вечность летит вверх по фантасмагорической пропасти среди беспрестанно меняющихся и растворяющихся неясных очертаний, мимолетных образов и постепенно исчезающих неведомых миров.
Наконец он обнаружил, что снова сидит в таверне «Услада путника», возможно, даже за тем же самым столом, за которым сидел вместе с сьером де Эмо. Стоял полдень, и таверна была полна посетителей, среди которых он тщетно высматривал краснолицего тучного хозяина или слуг и гостей, которых видел прежде. Все казались ему незнакомыми, и обстановка казалась на удивление обветшалой.
Обнаружив присутствие Амброза, окружающие уставились на него с нескрываемым любопытством. Высокий человек с хмурым взглядом и впалыми щеками поспешно подошел к нему и склонился перед ним в поклоне, выражавшем не столько услужливость, сколько нахальное любопытство.
— Что желаете? — спросил он.
— Это таверна «Услада путника»?
Хозяин постоялого двора уставился на Амброза.
— Нет, это таверна «Приятное ожидание». Я тут хозяин вот уже тридцать лет. Разве вы не прочли вывеску? Таверна называлась «Услада путника» при моем отце, но после его смерти я поменял название.
Амброза охватил ужас.
— Но у постоялого двора было другое название и другой хозяин, когда я останавливался в нем совсем недавно, — в замешательстве воскликнул он. — Хозяин был полным, веселым человеком.
— Так выглядел мой отец, — сказал хозяин, с еще большим подозрением вглядываясь в Амброза. — Он умер тридцать лет назад, как я уже сказал. А вы тогда еще родиться не успели.
До Амброза стало доходить, что произошло. Изумрудно-зеленое зелье по какой-то ошибке или излишней силе перенесло его на много лет в будущее!
— Я должен закончить свое путешествие в Вийон, — смущенно пробормотал он, еще не вполне уверенный в своей догадке. — У меня есть послание к архиепископу Клементу, и я должен незамедлительно его доставить.
— Но Клемент умер даже раньше моего отца! — воскликнул хозяин таверны. — Откуда вы взялись, что не знаете этого? — По выражению его лица явно было видно, что он начал сомневаться в здравом рассудке Амброза. И другие посетители, слыша их странный разговор, стали оборачиваться и осыпать монаха веселыми и даже неприличными насмешками.
— А что случилось с Азедараком, архиепископом Ксима? Он тоже умер? — спросил Амброс с безнадежным отчаянием.
— Вы, конечно, имеете в виду Святого Азедарака? Он пережил Клемента, но ненамного, и был канонизирован тридцать два года назад. Поговаривали, что он не умер, а живым вознесся на небеса, и большая гробница, возведенная для него в Ксиме, осталась пустой. Но, возможно, это просто легенда.
Отчаяние и смущение охватило Амброза. Между тем шум вокруг него усилился, и, несмотря на его сутану, в его адрес посыпались грубые замечания и насмешки.
— Добрый брат совсем лишился ума, — крикнул кто-то.
— Аверонские вина оказались слишком крепки для него, — вторили другие.
— Какой сейчас год? — в отчаянии спросил Амброс.
— 1230 год от Рождества Христова, — ответил хозяин таверны, разражаясь ироническим смехом. — А вы думали, какой?
— Когда я был в таверне «Услада путника», шел 1175-й, — пробормотал Амброз.
Его заявление было встречено новыми насмешками и хохотом.
— Ну, молодой господин, в это время вы еще не родились, — хмыкнул хозяин. Затем, как будто вспомнив что-то, он задумчиво продолжил. — Когда я был ребенком, отец рассказывал мне про одного молодого монаха, примерно вашего возраста. Он приехал на наш постоялый двор летним вечером 1175 года и вдруг неожиданно исчез, после того, как выпил бокал красного вина. Кажется, его звали Амброз. Возможно, вы и есть тот Амброз и вернулись из своего путешествия в никуда.
Он шутливо подмигнул, и эта новая насмешка пошла гулять среди посетителей таверны от одного к другому.
Амброз лихорадочно обдумывал свое положение. Его миссия была бесполезна из-за смерти или исчезновения Азедарака; сейчас в Авероне не осталось никого, кто бы мог узнать его и поверить его рассказу. Он чувствовал себя беспомощным и чужим в этом непонятном времени среди незнакомых людей.
Вдруг он вспомнил про пузырек с красной жидкостью, который ему вручила Моримис. Это снадобье, так же как и зеленое зелье, могло дать непредсказуемый эффект, но Амброза охватило всеобъемлющее желание вырваться из рокового затруднения. А кроме того, он стремился вернуться к Моримис, как ребенок к своей матери. Воспоминание о радости и наслаждениях жизни в прошлом нахлынуло на него неотразимыми чарами. Не обращая внимания на красные лица и шум голосов вокруг, он достал пузырек из-за пазухи, открыл и выпил содержимое...
Глава 5
Он снова оказался на лесной поляне, рядом с огромным алтарем. Моримис стояла возле него, прекрасная, теплая, живая. И луна все еще освещала верхушки сосен. Казалось, не прошло и нескольких мгновений с тех пор, как он попрощался со своей любимой чародейкой.
— Я знала, что ты вернешься, — проворковала Моримис. — И решила немножко подождать.
Амброз рассказал ей, как по ошибке попал совсем в другое время.
Моримис кивнула в замешательстве.
— Зеленое зелье оказалось более сильным, чем я предполагала, — заметила она. — К счастью, красное снадобье оказалось нужной силы и смогло перенести тебя ко мне сквозь все добавочные годы. Тебе придется остаться со мной навсегда — ведь у меня было только два пузырька. Надеюсь, ты меня простишь.
Амброз подтвердил способом, далеким от монашеского целомудрия, что он не в обиде.
И ни тогда, ни после Моримис не открыла ему, что могла сама немного усиливать или ослаблять действие снадобья с помощью особого заклятия, которое выведала У Азедарака.